Однажды заставил он меня за больным мамаплоидом ухаживать. Лежит этот мамаплоид, я его укутываю, подушку взбиваю, одеялко под него подтыкиваю, чтоб не поддувало, и не замерз мамаплоид этот. А он, как назло, крутится и раскрывается. А потом дрожит как банный лист. Я укрываю, а он раскрывается. Я ему:
– Да что ж ты как юла вертишься!
А он мне:
– Буль-муль-буль-бу!
И так сердито отвечает.
Я ему:
– Не понимаю я по-вашенски!
А он мне:
– Муль-буль-му!
Тогда я не выдерживаю и как давай накидывать варианты:
– Ду ю спик инглиш?
Шпрэхен зе дойч?
Чи мувиш по польску?
Мовиш чески?
А он головешкой кивает, поди, разбери, что это значит.
А потом достает наушники, один себе в ухо сует, а второй мне тычет. Я втыкаю. И, о боги, это переводчик.
Я ему:
– Ты чего раньше молчал? Ты ж знал, что есть переводчик!
А он ржет как сивый мерин:
– Знал. Но за тобой так смешно наблюдать.
И добавляет:
– Ставь свечку.
Я не понял:
– Что?
Он повторяет:
– Ставь свечку!
Думаю, куда ставить? За упокой? Так рано еще. Тело еще не остыло. Может переводчик сломался:
– Свечку?
– Ты глухой? Свечку.
Я, конечно, догадывался, куда больным свечки ставят, но решил перестраховаться и спрашиваю:
– Куда?
Мамаплоид удивленно:
– Как куда? В подсвечник!
Действительно, чегой-то я! Мало ли как он ЭТО место называет. Подсвечник так подсвечник. Достал я свечу. Стянул с мамаплоида одеяло… а подсвечника-то и нет вовсе. Куда совать не пойму.
Он мне:
– Что ты делаешь?
Я отвечаю:
– Подсвечник ищу.
Мамаплоид продолжает удивляться:
– На мне?
Я сердито:
– А ты еще здесь больного видишь?
Он:
– Судя по всему, ты больной.
Я:
– Почему?
Мамаплоид вздыхает:
– На подоконнике подсвечник стоит, свеча перегорела. Сейчас солнце сядет и темно в палате будет.
Я, не понимая:
– Так мы свет включим, и будет тебе светло.
Мамаплоид расстроено:
– Не будет света. Через пятнадцать минут на электростанцию упадет тарелка.
Я:
– Какая еще тарелка?
Он:
– Ну не суповая же, не тупи, халера! Летающая. Теща моя летит, проведать. Но с управлением не справится. У нас тоже говорят, что женщина на корабле – к беде, даже на летающем корабле.
Я в шоке:
– А ты откуда знаешь?