Это была дрожь земли. Усталое сознание подсказало жуткую догадку – просыпается вулкан. Светловолосая утыкалась лицом в грязь, от которой отскакивали бесперебойно дождевые капли ледяного ливня. Трава потонула в мелкой гальке, смытой потоками. Дева захлебывалась. Она не успеет… Не успеет уйти с горы. Просто не успеет. И теперь два пути: или упасть, или сгореть в пекле ада. Ослабевшие пальцы разжались…
Вокруг бела холодная темнота и чувство полной невесомости в полёте…
Ощущении тепла. По закрытым векам скользил солнечный свет. Тепло было не только от солнца. Тело ныло, но боль была почти притуплена. А там, где чувствовалось тепло, боли не было вовсе. Дева открыла глаза и тут же снова зажмурилась от яркого солнечного света. Она уже в Раю? Снова попыталась открыть глаза с сильным прищуром. Постепенно зрачки привыкли, и светловолосая увидела ярко-голубое чистое небо, умытое дождем и расцелованное радугой. Радуга таяла, а туманные куски облаков оставались, окрашенные солнцем в теплые цвета от желтоватого до ярко-алого. И над ней возвышалось что-то чёрное. Сперва этот размытый образ показался куском скалы. Но когда резкость зрения наладилась окончательно, дева застыла от ужаса. Она лежала в объятьях огромного черного дракона. Где её меч?! Что происходит? Она попыталась пошевелиться, но тело снова пронзила боль. А возле головы витало сильными порывами его влажное горячее размеренное дыхание. Он спит! Девушка стала оценивать ситуацию. Ей было тепло. Голова лежала на одной жесткой огромной чешуйчатой лапе. Он словно нежно её обнимал. Ноги утонули под весом грудной клетки, или чем это можно было назвать. И вскоре пришло ощущение по коже, это тепло говорило о том, что она абсолютно обнаженная. Обнаженная и лежит под драконом. Слабая догадка того, что произошло ночью была просто безумной. Дракон мог её поймать на лету, но зачем? Мысли прервало слабым шумным вздохом. Это для дракона он был слабым, но лицо и обнаженную грудь девы окатило горячим воздухом. Над ней приподнялась голова. Черная чешуя блестела на солнце. Огромные глаза горели янтарным цветом, переливаясь иногда на глубоко-изумрудный. Он будто мурчал, по крайней мере попытался. Эти рокочущие слабые звуки должны были обозначать дружелюбие. Девушка ошалела и вскрикнула: