Теперь это вот этот толстяк, который еле встал с широкого дивана, чтобы рассмотреть меня поближе.
— Хорошенькая какая, — подходит он совсем близко, смотрит на меня снизу вверх, так как я прикованная стою у шеста. Он тянется носом к моей гладко выбритой промежности и втягивает запах.
Господи…
Боже, нет. Я много раз думала, как это будет, но никогда не понимала, как это тяжело. Спать со свиньей. Как я это выдержу?
Почему они не покупают резиновых кукол, зачем им живые, те, кто умеют чувствовать. Умеют испытывать боль.
— Она еще и сильная. Мне рассказали о попытках побега, так что она довольно выносливая…
Я невольно дергаюсь, но наручник сдерживает мой порыв. Было дело, но всегда неудачно. Меня ловили на станции.
Глаза Романова загораются совсем уж алчным блеском.
— Как думаешь, Борь, сколько ударов плетью выдержит такая, как она?
Ударов плетью? Внутренне содрогаюсь, хотя на лице все та же равнодушная маска.
Нас никогда не били по спине или другим частям тела. Мы должны были сохранять товарный вид. Но зато отыгрывались на стопах, которые после наказаний были похожи на мясные обрубки.
Именно они всегда горят так, словно ходишь по раскаленным углям.
— Можешь проверить в любое время, Гриша. Я специально выбирал такую, которая выдержит твои фантазии.
— Ты меня знаешь, друг, — гладит этот урод мою ногу, а потом с такой силой щипает, что я вскрикиваю. — Мне нравится, как ты кричишь, сука. Со мной ты будешь срывать глотку.
— Конечно… — Купивший меня бизнесмен смотрит прямо на меня. — Ей не привыкать к боли. Учитывая количество побегов.
Пять раз. Последний раз — год назад.
— Слушай, — смеется толстяк. От него буквально разит потом и мочой. Тошнота сжимает горло, но я продолжаю стоять ровно и делать вид, что мне все равно.
Это мое оружие.
Равнодушие ко всему со мной происходящему.
Уход в себя. Туда, где у меня есть свой дом. Туда, где меня любят.
— А давай ей снова дадим попытку сбежать? По-русски она не понимает. Будет думать, что у нее реально появился шанс…
— Интересно, — бизнесмен усмехается.
— Расстегнем наручники, отправим в туалет. Там окно есть. Мы даже лестницу подставим, чтобы ей проще было. Ау, сучка, слышишь меня?