Он язвительно смеется и меня передергивает от этого звука.
– Ты действительно думаешь, что я позволю тебе воспитывать своего сына, когда у него может появиться настоящая мать?
– Он считает меня своей матерью.
– Пока он слишком мал, это недоразумение можно исправить. Его матерью будет лишь моя жена, Самира. А тебя он забудет.
– Мама не позволит… – отчаянно цепляюсь за соломинку.
– Мама может общаться с тобой, если захочет, но ты больше не будешь с нами жить. Я не собираюсь всю жизнь провести монахом рядом с самовлюбленной девицей только ради того, чтобы у моего сына была мать. Я найду более достойную женщину на эту роль.
– Но никто не будет любить его так, как я… – Мой голос осекается, когда предательская слеза бежит по щеке. Я резко вытираю ее, злясь на саму себя за эту слабость перед ним, но к моему удивлению, лед на лице этого монстра разбивается, являя наружу вполне человечное выражение.
– Поэтому я и предложил тебе сохранить наш брак, – говорит Мурад. – Я готов смириться с твоим характером ради сына. Тебе всего лишь нужно выполнять свои супружеские обязанности, и кроме того… Я хочу еще детей, Самира. Мой сын заслуживает узнать, каково это – иметь поддержку брата или сестры. Я совершил ошибку, оставив его на чужую опеку и хочу исправить ее, пока не стало слишком поздно и он не вырос с вечно отсутствующим отцом. Тебе решать, хочешь ли ты принимать в этом участие.
– Это шантаж, – все еще не веря, качаю головой.
Мужчина недовольно поджимает губы, глядя на меня, как на дурочку.
– Это предложение, причем очень щедрое, Самира. Я – тот, кто проигрывает в этой сделке. В конце концов, именно я – тот мужчина, унижать которого тебе доставляло такое удовольствие. Это не дает мне причин желать тебя в жены, но я всегда был добр к тебе. И хотя таким, как ты, никогда этого не понять, а мне еще жить с тобой всю жизнь, зная, что ничего хорошего, кроме привязанности к моей семье, в тебе нет, я все равно готов пойти на этот шаг. Решай теперь, чего ты хочешь от жизни.