Но я до сих пор не могла жить полной жизнью. Хоть дядя и делал все возможное для этого. Он стал моим единственным родным человеком. И я каждый день жила в страхе, что могу потерять и его.
Многочисленные психологи тогда работали с восьмилетней девчушкой, пытаясь восстановить мою психику, но им так до конца и не удалось этого сделать. Все мои страхи до сих пор присутствовали. Я боялась машин, особенно фур, боялась скорости, боялась дальних поездок. Если дядя долго не брал трубку, я панически сжимала телефон руками и переставала дышать. Друзей у меня также практически не было, я не желала их заводить. Зачем? Чтобы снова разбить свое сердце? Нет, мне это не нужно. О парне даже речи не шло. Единственной и верной подругой была до жути упрямая Ирка. Собственно так мы с ней и подружились. Она просто не оставила мне выбора… Впилась в меня как пиявка в первый же день учебы в новой школе.
Я снова бросила взгляд на злополучный дневник, схватила его и закинула обратно в пыльную коробку, отправив ее на антресоль. Нужно будет избавиться от нее потом.
– Аня, ужин готов, – послышался заботливый голос Миши. – Мой руки. И за стол. Сегодня у нас твое любимое жаркое. – напевал он себе что-то под нос. Давно я не видела его таким беззаботным. И это радовало, хоть кто-то из нас начал возвращаться к жизни.
– Уже иду, – крикнула, прочистив горло от болезненного комка, вздохнула пару раз, как учили меня психологи, выкинула все горькие мысли из головы, вытерла рукавом свитера две мокрые дорожки на щеках и пошла на кухню.
– Я не приму от тебя никаких возражений, – с этим категоричным заявлением подсела ко мне Ира за парту.
Я только непонимающе наморщила лоб и по привычке стала рассматривать ее идеальную внешность. Прямые светлые волосы струились шелком по плечам, пухлые губки сейчас были сжаты, выражая непоколебимость ее намерений на мой счет, а ярко-голубые глаза, многие считали, что это линзы, сверкали голубыми искорками. Одета, как всегда, по последней моде и, главное, со вкусом. И на ее фоне я. Мышиный цвет волос, серые глаза и худое, даже тощее тело. Одета во все черное с неряшливым пучком на голове. Это мой пожизненный траур. Но на это уже никто не обращал внимания. Все принимали меня такой какая я есть. И уже никто не удивлялся, что такая яркая личность, как Ира, делает рядом со мной.