Но тут Брелдан снова коснулся моего лица, от чего я непроизвольно вздрогнула… но не отстранилась, не вскрикнула, и вообще не издала ни единого звука. Просто в один момент осознала, что банально не могу пошевелиться.
И дело тут не в страхе или иных эмоциях…
На меня просто наложили обездвиживающую руну.
Убедившись, что магия подействовала как надо, Дан поймал мою безвольную левую руку, перевернул её внутренней стороной вверх и принялся выводить на ней извлечённой из кармана чёрной ручкой какие-то незнакомые мне символы.
Вот в этот момент меня словно ледяной водой облили. Ведь такие штуки использовали только для самых сложных рун… и для проклятий.
- Сидя в камере, осознавая всю тяжесть собственного положения и всей этой идиотской ситуации, я был готов на что угодно, лишь бы всё исправить. Лишь бы получить возможность оправдать своё честное имя.
Он говорил ровно, почти без эмоций, при этом оставался полностью сосредоточен на нанесении рисунка. Я же всеми силами пыталась сбросить оцепенение. Увы, безуспешно.
- Тогда, почти дойдя до отчаяния, я поклялся Всевидящему своим титулом и честью рода, что обязательно отомщу. Найду виновников моих бед и сделаю так, чтобы они получили по заслугам. В тот момент я ещё считал, что меня специально подставили. А когда выяснил, что просто оказался случайной жертвой пьяной пигалицы, осознал всю сложность исполнения своей клятвы.
Он замолчал, внимательно изучая получившийся рисунок. Потом кое-что подправил, убрал ручку в карман и вытащил небольшой складной ножичек.
- Я никогда не опускался до мести женщинам, - бросил, мельком взглянув в мои глаза. – Не могу причинить боль тому, кто слабее. Но сейчас меня связывает данная клятва. Да и ты, дорогая Эмирьяна, заслуживаешь наказания.
Дан сделал пасс рукой, материализуя в ней небольшой сгусток чуть светящейся полупрозрачной энергии, которая сейчас почему-то отливала чёрным. Потом направил её на рисунок, и та полностью впиталась в мою кожу, повторив каждую чёрточку нанесённых на неё рун. А после Брелдан проткнул кончиком ножа подушечку своего мизинца и капнул кровью на мою руку, прямо на непонятную вязь символов. И в этот момент меня пронзило таким диким жаром, что перед глазами потемнело.