Ее, великовозрастную женщину, которая воспитала детей и внуков насильно хотят выдать за какого-то пижона?! Она с трудом сдерживалась, чтобы сотворить что-то сгоряча. В самом крайнем случае можно воспользоваться своей магией перед чужими людьми, тогда ее изгонят к магам воды на Дельту. Пока что непонятно, где лучше. Да и вдруг ее решат не изгонять, а убить? Вопрос требовал более тщательного изучения перед тем, как дать волю чувствам.
Магия бурлила внутри и было достаточно сложно ее сдерживать, все равно, что не кривится от изжоги, подступающей к горлу.
Но она понимала, что порывистые эмоции выставят ее в отрицательном свете. И даже если бы стала отпираться, это бы только убедило отцов в том, что она еще мелюзга, судьбой которой можно и нужно распоряжаться. Кашу маслом не испортишь, а дело истерикой – вполне.
Час назад Нелли пришлось пойти наверх собирать свои вещи. Девушка с остервенением закидывала в сумку скудные пожитки, под взволнованные вопросы Джо и Бриэма. И колкие шуточки Вивьен про возвращение на свое место в грязном Брудвуке, где таким крестьянкам и место.
Перед друзьями девушка извинилась за то, что не оправдала ожиданий, а подначки Вивьен пропускала мимо ушей, хотя каждая резала по самолюбию. Нелли было до того обидно, что слезы наворачивались, но она стоически сдерживала плотину. Не хотела выставлять свою слабость на всеобщее обозрение.
Джо обнял разволновавшуюся девушку.
- Не переживай, дочка. С нами все сладится. И ты не пропадешь. Такие бойкие везде дорогу найдут.
Бриэм переминался с ноги на ногу неподалеку и сожалением смотрел на подругу. Ему тоже хотелось обнять ее, но парень стеснялся, все, что он мог сделать для Нелли – держать язык за зубами по поводу ее секрета.
- Нелли дорогу найдет? Она скорее прыгнет со скалы, - мрачно перебил Родан, стоящий у лестницы. Он не собирался оставлять девицу одну ни на секунду, иначе та снова могла улизнуть, не оставив и крошечного следа. Довольно позора, которым она уже очернила их.
Своим грубым поведением по отношению к Нелли он вызвал нешуточный интерес у Вивьен, столичная модница стала строить вдовцу глазки, но тот и себя-то любил только по четвергам, а к женщинам, тем более таким раскрепощенным, вообще относился с пренебрежением.