Ну, а дальше… дальше я подумала про Гая Юлия. Потому что одной рукой я ловила таз с бельем, другой – тринадцатикилограммового мейн-куна, и при этом пыталась сохранить сознание, которое пока плохо справлялось с фактом наличия на нашем с сознанием и подсознанием балконе голого мужика и орало: «Маньяк! Насильник! Извращенец!».
Маньяк-насильник-извращенец при виде Кефира забился в угол балкона и явно из последних сил пытался мимикрировать – вмазался в стенку, практически вошел в нее, растворился и слился с облицовочной плиткой. Но рук при этом с паха не убирал – видимо, полагал, что Кефир в первую очередь вцепится именно туда. А я ничего не полагала – я таки бросила в другой угол балкона таз с бельем и оттаскивала мейн-куна, который почуял соперника на своей территории, уже двумя руками. Тишину нарушало только мое пыхтение, шипение Кефира и птички. Да, какого-то черта на дереве рядом с домом расчирикались птички-самоубийцы. Наверное, они, в конце концов, и отвлекли внимание Кефира, и я сумела-таки вытолкать кота за балконную дверь и закрыть ее.
Кефир тут же запрыгнул в комнате на подоконник, уставился на меня своими ярко-желтыми глазами и осуждающе затряс кисточками на ушах. Ладно, с обиженным мейн-куном, который, по мнению моей маменьки, мне вместо мужа и только мужиков распугивает, я разберусь потом. У меня сейчас маньяк-насильник-извращенец на повестке дня первым пунктом!
Я толкнула ногой таз, выправляя его накренившееся положение, нервно заправила за ухо прядь волос и начала медленно оборачиваться. Внутри очень надеясь на то, что мне это все… ну, просто показалось. На фоне трудового перенапряжения на работе. Или новый антисептик с какими-то присадками, от которых любопытная побочка. Ну, или… этот… три-в-одном… таки смог окончательно раствориться в облицовочной плитке. И вот я сейчас обернусь, а его там нет. Никого, кроме меня, нет на моем собственном балконе!
Я, задержав дыхание, обернулась. И шумно выдохнула. Голая и здоровенная – последнее я только сейчас заметила! – детина с моего балкона никуда не делась! Стоял, вжавшись в угол балкона, по-прежнему прикрывая свое добро ладонью с поблескивающими смарт-часами, и смотрел на меня.