– Ой, я сейчас сама вытру, ничего страшного. – Она взяла салфетку и приложила к ладони. Я, конечно, нечаянно косячнул: сам не заметил, как слегка толкнул чашку, и ей попало немного на руку.
– Ты не обожглась?
– Ну, нет. – Она снова улыбнулась. – Ты погорячее будешь. Он уже остыл… или оно остыло? – Её лоб немного наморщился, а лицо стало серьёзным. – Ты не помнишь, как сейчас правильно говорить?
– Пойдем-ка лучше помоем ручки. – Я взял её за руку, потянул.
Она приподнялась, ее взгляд стал странным:
– Да-а-а… тут всего-то… – Она осеклась, посмотрев в моё лицо, и с лёгкой полуулыбкой тоже встала из-за стола.
– Возьми сумку с собой, – бросил я ей (уж что-что, а безопасность – мой конёк, не хотелось бы испортить послевкусие расстройством девочки от кражи – это, конечно, вряд ли, но мало ли).
Официант возле стойки смотрел на нас с зарождавшимся подозрением, но мой дорогой итальянский костюм сдерживал его от открытого выражения.
– Мы здесь, в туалет, – указал я глазами вперёд.
Она уже всё поняла и шла немного позади меня.
– Дима, Дима, – зашептала она, – у меня, понимаешь, вчера… после всего… первый день, я…
Дверь. Поворот замка. Молодцы, всё чисто.
– Дай сумку! – На пол в угол, мешает.
Крышка – вниз. Хлоп!
– Садись!
Я расстёгивал ремень. «Язычок» лязгнул о пряжку, пуговицы, короткий вжик молнии. Поза максимально доминантная, взгляд сверху вниз.
Её лицо тотчас приобрело вчерашнее выражение торжества надо мной… СНИЗУ!!! Как это вообще возможно?!
Она приоткрыла губы в немного алчной и довольной улыбке. Наверное, так смотрела лиса в басне Крылова, когда кусок сыра падал из клюва глупой вороны. С наслаждением и предвкушением долгожданного вкуса.
От этого меня охватила ярость – первобытная злость самца. Рука сильно сжала хвост волос у его основания. Я начал движения. Без всякой жалости, в полную силу.
Фантик пришлось разворачивать одной рукой и зубами. Я остановился и услышал тяжёлый выдох.
– Я вся мокрая там, внутри…
– Открой рот, сука! – Я положил ей на язык маленький мятный леденец цвета морской волны…
Холод и жар от движений. Я грязно выругался вслух от неизбежности, оперся свободной рукой о стену, но остановиться уже было невозможно, ещё несколько необратимых секунд…