Вода может принять любую форму вне зависимости от мутности сосуда.
Посвящается В.Б.. Однажды в моей жизни должен был появиться нормальный человек
Сэм нащупал выпуклую кнопку на ребре часов и аккуратно надавил. Дождавшись, когда экран загорится, со свистом откупорил бутылку отточенным жестом: еще немного, и он научится делать это одной рукой.
На циферблате высветилось «22:45».
«Самое время бы ей появиться.… Надеюсь, не задержится, – он улыбнулся, делая глоток рома прямо из горла, и поправил капюшон. – Кажется, эти разговоры с самим собой не доведут меня до добра».
Точка для обзора была идеальной: с холма открывался отличный вид на туннель. Через несколько минут от темноты отделился женский силуэт: светловолосая девушка, беспокойно озираясь, шла по самой середине автострады. Для прохладной осенней ночи она была не слишком тепло одета: чёрные облегающие лосины, футболка и, такого же цвета, косуха.
«Однажды её, всё-таки, продует… Пора, – понаблюдав за ней некоторое время, Сэм быстро спустился с возвышенности, огибая её с обратной стороны и, оказавшись на дороге, замедлил шаг. – Ну, давай».
Он досчитал в уме до тридцати, когда услышал громкое и настойчивое «эй», прежде чем замереть.
«Помогите, пожалуйста. Остановитесь!».
Сэм с трудом подавил улыбку, порадовавшись тому, что стоит спиной. Пришлось прикусить нижнюю губу и выдохнуть несколько раз, прежде чем повернуться.
«Мне и моим друзьям нужна помощь! Боже, как я рада! Вы – первый человек, которого я встретила здесь, – девушка в считанные секунды преодолела пару десятков метров, их разделявших, и вцепилась в локоть Сэма так, будто боялась, что он исчезнет. – Прошу вас!».
Парень нахмурился: нужно изобразить беспокойство, но актёр из него так себе. Надеялся, что изумлённо приподнятой брови будет достаточно.
«Давай помедленнее…– он аккуратно высвободился из хватки и отодвинулся на расстояние вытянутой руки, так, чтобы полностью видеть незнакомку. – Что произошло? Почему ты одна? Ранена?».
Она, казалось, начала приходить в себя: шок уступил место рациональному мышлению. Убедившись, что перед ней, вполне себе, живой человек, а не мираж, уже намного спокойнее произнесла:
