Я ловил каждое слово кудрявой марокканки с жадностью, присущей, разве что, припавшему к ручью неудачнику, который всю последнюю неделю скитался по пустыне. Всё в ней прекрасно – и тёмные волосы, похожие на кудельки кротких овечек, и горящие чёрные глаза, и кожа, бронзовая от загара. А какой у неё профиль! Его должны чеканить на монетах.
Моя прекрасная проводница, гид, как их принято называть, не скупится на слова и жесты, её лицо выражает искреннюю заинтересованность делом. Арабский язык, на котором она изъясняется, красив, мелодичен и совершенно мне непонятен. Да-да, я уже два часа брожу по пыльным улочкам Марракеша, рискуя быть ограбленным и убитым, и даже не понимаю, что рассказывает моя чудесная во всех отношениях спутница.
Этим утром я проснулся в гостинице и решил, что мне жизненно необходимо прогуляться по городу. Очень кстати прямо под моим окном начала собираться группа туристов, полностью разделявших моё желание.
Наскоро запив пережаренную яичницу кофе, я надел свой светлый льняной костюм и спустился в холл. Кивнул администратору за стойкой, поправил шляпу, придающую мне крайне легкомысленный вид, и присоединился к туристам, отчаянно пытаясь влиться в их разномастную компанию. На самом деле, конечно, никакого гида мне не выделили, но, если за руку не поймали, почему бы не воспользоваться шансом?
К сожалению, всё хорошее рано или поздно заканчивается. Вот и моё свидание с кудрявой красавицей подошло к концу – впереди замаячили стены, за которые туристы идти явно не собираются, а мне именно туда и нужно, позарез.
Дождавшись пока группа двинется дальше, я в последний раз посмотрел на марокканку, вздохнул и отступил в тень изнывающих от жары деревьев.
Стоило назначить встречу в садах Менара, там свежо и прохладно, но чёрт меня дёрнул пригласить информатора на старое еврейское кладбище Миара Джевиш. Я тот ещё пижон, когда дело касается работы – пустить пыль в глаза мне жизненно необходимо. Где ещё могут решаться вопросы «особого» толка? Только среди невзрачных холмиков могил, совершенно не похожих на те, к которым привыкли жители Европы.
