Пролог: Решение Принцессы Глубин
Мир Лиры был соткан из синего полумрака, безмолвия и вечного течения. Он простирался от сверкающих шпилей дворца в Акварисе до бездонных, холодных впадин, где свет солнца не проникал вовсе. Здесь, среди мерцающих коралловых садов и изумрудных водорослевых лесов, жизнь текла по древним, нерушимым законам, высеченным в самой толще воды. И главный из этих законов гласил: *нет ничего более опасного и запретного, чем мир наверху, мир воздуха, мир людей.*
Русалки Аквариса знали это с рождения. Им рассказывали истории о коварстве двуногих, о безжалостности их острых гарпунов, о боли, что они причиняли морю и его обитателям. Страх перед поверхностью был в их крови, в самой чешуе их хвостов. Они были Дочерьми Глубин, и их судьба – жить и умереть в царстве воды.
Но Лира, принцесса Аквариса, никогда не ощущала этого страха так остро, как другие. С самого детства ее сердце томилось под тяжестью родных вод, а взгляд невольно скользил вверх, туда, где сквозь толщу синевы пробивался призрачный, манящий свет. Этот свет был для нее не символом опасности, а обещанием чего-то неведомого, яркого и… свободного.
Она часами могла неподвижно висеть в толще воды, наблюдая за игрой света на поверхности, прислушиваясь к еле слышному шуму, который просачивался сверху – странному, не похожему на привычное безмолвие глубин. Она находила обломки кораблей, затонувшие предметы людей – грубые, странные, но наполненные тайной их мира. Каждая такая находка разжигала ее любопытство, превращая тихую тоску в неутолимую жажду.
Ее мать, Королева, говорила о долге, о чести и о безопасности народа. Ее отец, Король, напоминал о древнем проклятии, связывающем два мира и запрещающем любое сближение. Но Лира чувствовала, что ее душа не принадлежит только Акварису. Часть ее стремилась к этому призрачному свету, к неизвестным звукам, к жизни, которая, казалось, была наполнена иным дыханием.
Шепот запретных легенд становился все громче. Истории о русалках, которые обретали ноги, чтобы выйти на сушу. Истории, которые всегда заканчивались трагедией или потерей чего-то бесценного. Все знали: такая трансформация требует ужасной жертвы.
