(день первый)
– А счастье такое огромное, – смеется Лерка. Моя родная, теплая, любимая Лерка. Жена, надо же. И я счастлив, бесконечно. Хочется раскинуть в стороны руки, как крылья падшего от оглушительного счастья ангела и взлететь. Подняться ввысь, вопреки всем запретам.
В растрепанных волосах красавицы запуталось солнце. Танцует. Упругий аккуратный животик возбуждает безмерно. Ее красит беременность, и я просто тащусь от того, что это моя девочка. Моя. Ничья больше. Никому не отдам. Никогда.
– Это плохая идея, – выдыхаю, уже понимая, что не смогу противиться. – Детка, поездки на шестом месяце беременности – не лучшая идея.
– Марк Болотов, – морщит она идеальный нос, покрытый россыпью милых веснушек. Я хочу прямо сейчас попробовать каждую из них на вкус. И не идти на совещание, просто остаться тут. Сейчас. В душе ворочается колючий ком предчувствия. Дурного предчувствия.
– Это последний наш шанс все же провести медовый месяц, который мы откладываем уже три месяца. Твоя чертова работа лишила меня праздника. Да и Крым все же наш. Марк, я хочу чтобы наш сын родился у счастливых, а не измученных жизнью родителей. Ты ведь мой, – выдыхает она мне в рот. Кружится голова. И дышать нечем от невероятного всепоглощающего возбуждения.
– Полностью, навсегда, – шепчу, с трудом заставляя себя вырваться из плена родных рук, – Лера, я всегда буду оберегать вас, – пообещал я, чмокнув в нос свое счастье. – Веришь?
– Конечно, – серьезно кивнула моя жена. Это был последний раз, когда я видел ее живой.
Я солгал, не смог сдержать обещания. Не уберег, не спас, не смог.
**********
– Проснись, Марк, пожалуйста. Ты делаешь мне больно.
Капризный голосок вырывает меня из цепких клешней постоянного кошмара. Миловидное личико, обрамленное небрежными локонами. Черт, не могу вспомнить как зовут эту малышку. Они все для меня просто удобный способ сбросить болезненную ненависть, которая рвет в тряпки мою больную душу.
