Калли разрывало на части от боли. Нестерпимо горела рассечённая спина. Цепь, соединявшая ошейник с наручниками, была слишком короткой, чтобы Калли распрямила затёкшую шею.
Боль не прекращалась, и как ни старалась девушка – не могла выбрать позу, в которой становилось легче. Руки, сцепленные за спиной, затекли так, что Калли сомневалась, будут ли они слушаться потом.
– Рудольф… – прошептала она.
– Господин.
Спину Калли обжёг новый удар. Она издала усталый, полузадохнувшийся вскрик. Всё потеряло значение – только бы прекратилась боль. Но назвать господином южанина, как ни старалась, она не могла.
– Ненавижу тебя… – прошептала Калли. Ещё один хлёсткий удар пришёлся по обнажённым бёдрам, вырывая из горла новый стон.
– В следующий раз придётся вставить тебе в рот тряпку, чтобы ты меньше трепала языком.
Губы Калли исказила болезненная усмешка.
– Тогда… Ты никогда… Не услышишь… столь желанных… Слов… Ах…
Калли задохнулась и проглотила остаток фразы.
«Ненавижу, – не переставала твердить Калли, но уже про себя. —Ненавижу тебя, Рудольф. И если когда-нибудь ты умрёшь – то знай, в этом будет моя вина».
– Подъём! – кованый сапог врезался под ребро. Калли едва успела спрятать пальцы, по которым должен был прийтись следующий удар.
Больше всего она боялась, что повредят руки. Тогда она не сможет ни рисовать, ни писать. Станет никем – как и хотел Рудольф.
– Где мой… Лорд?.. – Калли договорила с трудом. Кашель рванулся из пересохшего горла.
Ответом ей стал раскатистый смех обоих вошедших в камеру мужиков.
– Соскучилась по своему муженьку? Так хочешь, я его заменю?
Калли стиснула зубы, когда говоривший подцепил её за подбородок и потянул вверх, заставил подняться с пола и встать перед ним на колени. Руки были скованы, но не за спиной, как во сне. Эти двое не боялись её. Хорошо.
Калли с трудом сдержала плевок. Из пухлых губ экзекутора пахло чесноком, и когда он говорил – в глаза Калли летели маленькие капельки слюны.
