– Ты даже не можешь отличить Гуччи от Элизабетты Франчи! – кричит на своего мужа наша хозяйка.
– Франки, а не Франчи, – бормочу я себе под нос, но Лида слышит и хихикает.
Мы переглядываемся и продолжаем чистить окна в огромной гостиной, делая вид, что ничего не происходит, пока хозяева дома, в котором мы трудимся горничными, продолжают ссориться, не обращая внимания на открытую дверь в столовую и подающего им еду мажордома, давно привыкшего притворяться глухим и слепым.
– Да клал я на твоих Гуччи, большой и толстый! – рычит на жену хозяин и меня пробирает дрожь от его страшного голоса, в то время, как Лида замирает и пошло облизывается.
Я давно заметила, как она реагирует на проявления агрессии Тархана Артуровича и мне каждый раз хочется одернуть ее, вбить в глупую голову, что от таких мужчин нужно держаться подальше, но она не оценит, так что я молчу.
– Ты на всех клал, а в первую очередь на меня! – истерично визжит Карина Васильевна. – Ненавижу тебя! Ты мне всю жизнь испортил!
– А ты мне мозг ебешь каждый день, но я же терплю! – не остается в долгу хозяин.
Карина Васильевна начинает показушно рыдать. Из гостиной мне ее не видно, но я ясно могу представить, что она сейчас приняла самую несчастно-трогательную позу и красиво размазывает слезы по щекам, так как случается такое довольно часто.
– Если бы я выбрала тогда Митю, а не тебя, то жила бы сейчас совсем по-другому! – причитает она. – Он бы сделал меня счастливой! Митя по-настоящему любил меня, не то, что ты!
– Да, жила бы в глуши и в глаза не видела своих Гуччи, – насмехается над ней Тархан Артурович.
– С милым рай и в шалаше, – заявляет, громко всхлипывая, хозяйка, вызывая громогласный хохот своего мужа.
– Ну-ну, – отвечает он. – Прекращай рыдать и иди готовься. У нас мало времени.
– Ах, вот значит как?! Ты еще думаешь, что я с тобой куда-то поеду? Бессердечный, циничный урод! Тебе совсем плевать на мои чувства! Все, с меня хватит, Давыдов! Иди к черту!
– Карина! – рычит хозяин, но судя по цоканью каблуков, его истеричная жена уже убежала.
– Я бы с ней развелась, ей-Богу не понимаю, как он ее терпит! – злорадно говорит Лида.
