Далимия лежала на крыше низенького покосившегося сарайчика и смотрела вперед – туда, где величественные горы сливались с небесами. Главная бабушка говорила – там живут страшные духи, в чьих силах как спасти человеческую жизнь, так и разрушить ее. Древний лес Фанрон у подножья гор считался священным и опасным. Никто не собирал там ягоды и грибы, не охотился, а деревья рубить вообще было запрещено под страхом смерти. В лес уходили лишь в одном случае – умирать. Туда относили неизлечимо больных или стариков, ставших обузой семье. Никто и никогда не слышал даже вскрика несчастных, и никто не возвращался.
Далимия подняла ладонь и, прищурившись, вгляделась сквозь пальцы в зеленое море могучих крон вдалеке. Она, как и все в поселении, боялась Фанрона, но еще понимала – ее манят его тайны: что же за духи обитают в глухих чащах и почему не хотят общаться с людьми? Ведь другие духи говорили через главную бабушку и довольно охотно.
– Далимия! – окрик матери вырвал из размышлений. – Спускайся! Скоро время ужина. Тебе уже восемь лет, ты должна уметь готовить!
Далимия спрыгнула с насиженного местечка и кувыркнулась на соломе, на что мать фыркнула и закатила глаза.
– И в кого ты пошла такая? – бурчала она по дороге. – Ведешь себя как мальчишка и все в облаках витаешь. Недолог день, когда женихи свататься придут, а ты как дите малое!
Далимия скривилась. Девочки становились невестами в тринадцать. Все, что Далимия знала о женихах: они никогда не бывают одинакового с невестой возраста – всегда много старше. Бородатые, серьезные, настоящие хозяева и защитники. Но ведь с такими не побегаешь наперегонки, не побрызгаешься водой, не построишь пещеру в холме или дом на дереве. Вот если бы к ней пришел жених ее возраста…
Но нет, как только мальчикам исполнялось тринадцать, их забирали на особую мужскую половину села, где они и жили до тех пор, пока не превратятся во взрослых и хмурых бородачей. Только пройдя испытание вождя, мужчина имел право вернуться и завести семью.
Далимия не знала, что происходит на мужской половине, но все мальчишки грезили этим местом, глядя на суровых сильных отцов. Далимии же было скучно с собственным родителем, который почти не разговаривал. Матушка любила его и слушалась, но и с ней он никогда не бывал весел. Старшая сестра, которая два года назад ушла невестой в новую семью, говорила, что отец такой суровый, потому что он следующий на пост вождя, а им не до веселья. Но Далимия считала, что любой мальчишка, обзаведясь бородой, теряет все озорство.
