1. Пролог
Большая часть комнаты тонула в темноте, света от настольной лампы едва хватало для того, чтобы не споткнуться о мебель.
- Проходи, садись.
Мужской голос заставляет меня вздрогнуть. Mierda![1] Просил же предупреждать, если клиент – мужчина. В принципе, мне все равно, как меня имеют, но лучше настраиваться заранее.
- Садись, - повторяет он и подходит ближе к дивану. – И не смотри на меня так, я не собираюсь тебя трахать.
Даже в полумраке я замечаю, как его передергивает. Mierda… В какое дерьмо я вляпался? Предпочитаю заниматься тем, за что мне платят деньги, даже если потом приходится лечить задницу. А этому cabron[2] что от меня надо?
- Тогда я пойду? – цежу я, переключаясь из режима «Клиент всегда прав» в режим «Иди к черту, придурок».
- Пойдешь, - соглашается мужчина. – Но не раньше, чем мы поговорим.
- О чем?
- О ком, - поправляет он. – Об Энрике Флоресе.
Цепенею, услышав собственное имя. Mierda! Я давно живу под псевдонимом, откуда этот вонючий cabron знает, как меня зовут?
- Вижу, ты заинтригован, - замечает мужчина. – Посмотрим, заинтересует ли тебя мое предложение.
Судя по тому, с каким садистским злорадством он это произносит, меня ждет предложение, от которого я буду не в силах отказаться.
- Мне нужны фото клиента одного закрытого клуба.
- Закрытого? – уточняю я. – Не помню, чтобы я состоял в каком-то клубе.
- Как ты туда попадешь – твои проблемы. Кто мне нужен, я скажу после того, как ты туда попадешь. Естественно, это должны быть компрометирующие фотографии.
- Чисто ради любопытства, что за клуб?
Не нравится мне, что этот cabron разговаривает со мной так, словно уверен, что я побегу выполнять его поручение, как собачонка. Ох, не нравится…
- Клуб LL. Слышал о таком?
- Садо-мазо? – фыркаю я. – Не, я не по этим делам. Я не извращенец. В Лондоне полно тех, кто…
- Да, но у них нет долговых расписок на пару сотен тысяч фунтов стерлингов.
Оп-па… Так вот в чем дело! Mierda…
- У нас с Чарли договор, - вскидываюсь я. – И я выплачиваю…
- Уже нет, - перебивает он меня в очередной раз. – Я выкупил твою расписку, теперь ты торчишь мне.
