Сознание возвращалось медленно, вместе с дикой болью, жадно пожирающей все тело. Делаю глоток воздуха, остро пахнущего пряной землей, и открываю слезящиеся глаза. Первая картинка, которую фокусирует зрение – это пожухлые, нелепо торчащие во все стороны облезлые серые кустарники сорняка, и такое же хмурое небо, проглядывающееся через тощую корягу, в которой застряло мое тело. Его ветка больно впилась в изодранный бок, и казалось, перекрыла доступ кислорода к легким. Во рту металлический привкус и настоящая пустыня, отдающая пульсирующей болью в саднящем горле.
Мое тело бьет крупная дрожь, и я осознаю, что дико замерзла. Судя по лесной местности, сохранившей остатки багряного убранства, на улице поздняя осень, и собачий холод. Он проник в каждую клеточку моего измученного тела и сковал его, как первые заморозки лужи городских улиц. Приподняться на обессиленных трясущихся руках и оглядеться удалось только с четвертой попытки, а на то, чтобы вытащить свое тело на самый верх отвесного берега ушла целая вечность. Я плакала и стонала, но ползла наверх, сдирая до крови кожу на руках, и коленях и только выбравшись на верх, я озадачилась своими нарядом.
Какого чёрта на мне эта тряпка? В смысле, нет сомнений, что до купания в реке оно было платьем, но как меня угораздило оказаться в самом центре тайги, на берегу отвесного устья реки в тонком платье мать его?
В груди плясала острая боль, я пыталась делать поверхностные глотки воздуха, но и они давались мне с трудом, в голове стучало так сильно, что заглушало собственные мысли. Я напряглась, вспоминая, как оказалась здесь, но в сознании царил полнейший вакуум, состоящий из боли и пронизывающего холода.
Пошевелив ногами, я поняла, что с трудом их ощущаю, а это означает, что вскоре я просто запросто здесь замерзну насмерть. Дикий ужас и отчаянное желание жить обуяли меня, так, как бывает перед смертью, некстати подумалось мне, и испугавшись ещё сильнее, я собрала последние силы и закричала.
Громко и отчаянно, словно прощаясь со своей жизнью. Я кричала до тех пор, пока из моего горла не послышались сиплые крики, лишь тогда я замерла, глядя в серое небо.
