– А все-таки посмотрите, как интересно выходит, Фредерик… – Машина стояла в пробке на выезд из Санкт-Петербурга. И тут уж даже самый сильный маг империи Тигвердов, император, повелитель и прочая, прочая, прочая… ничего поделать не мог. Добро пожаловать в мой мир!
– Что же вам показалось интересным? – отвлекся от бумаг император и посмотрел на меня.
– Если отбросить такую лирику, как мое разбитое сердце, то получается классическая картина попытки государственного переворота.
– Мама! – закатил глаза Пашка, тоже присутствующий при этом разговоре. – Ты невозможна!
– А я в восхищении, – улыбнулся Фредерик. – Но с чего вы пришли к подобным выводам, Вероника?
– Уголовная полиция – на этапе реорганизации. Их начальник после нападения на меня – на каторге. Следовательно, с объемом работы они не справляются. Получается, что уголовные элементы почувствуют слабину. Так?
– Так… – император отложил бумаги и с интересом посмотрел на меня.
– Генеральный прокурор – плохой ли, хороший ли – под домашним арестом в своем поместье. Идет следствие. Преемника, который бы устроил всех, нет. И за этот пост идет беспощадная грызня.
– Вам сложно представить, насколько вы правы, – поморщился повелитель.
– Почему же. Я присутствовала, когда застрелили барона Кромера. А он, кстати, не желал никого выдавать…
– Исчезновение сына для него стало ударом. Барона можно было продавить. Особенно если бы этим занялся я.
Я кивнула, соглашаясь. И продолжила рассуждать:
– Теперь, – голос все-таки дрогнул, – принц Тигверд.
– Мама, – сказал сын с тревогой.
– Все в порядке, Паша. Итак, принц Тигверд. – Я говорила и говорила, делая себе с каждой фразой все больнее. Слова рвались наружу с какой-то непонятной извращенной радостью. – Ненаследный принц. Бастард императора. Самый преданный подданный. Сын, для которого служить империи и императору – как дышать. И мой…
У меня все же перехватило дыхание, и фразу «мой жених» – я проговорить не смогла. Вместо этого сказала:
– Главнокомандующий в отставке. Может быть, как бы в отставке?