В Академии я училась хорошо, но никогда не была отличницей – многие предметы, связанные с физикой, сопроматом или с мелиорацией земель, а это было как раз направление по орошению и осушению почв для дальнейшего их использования при посевах сельскохозяйственных культур, давались мне с трудом.
Это потом уже, замучившись учиться на эколога, я перевелась на юридический факультет и финансовый одновременно, получив все же два высших образования.
Так вот, несколько предметов, которые относились к области инженерных коллекторно-дренажных решений, мне не давались совсем. Но преподаватель, который был фанатиком своих дисциплин, оказался человеком неподкупным и принципиальным – он полагал, что раз сама Академия имеет такую специализацию, связанную с сельским хозяйством, значит студенты просто обязаны знать не только состав почв, но и филигранно уметь чертить сооружения.
Тогда не было и речи об использовании компьютеров. Мы должны были ночами сидеть за ватманами и заниматься графикой, высчитывая азимуты или значения коэффициентов откосов.
Я понимала, что родители, а выбрали мне эту специальность именно они, решили сделать из меня гения. И второй момент мучил меня еще сильнее – я не смогу доучиться и получить заветную специальность эколога. Хотя папа и мама в унисон голосов уверяли меня в том, что я как специалист буду востребована на рынке труда.
Нет. Не только инженерные и мелиоративные дисциплины, но и все виды химий оказались для меня дорогой в ад.
Я не знала, что делать, поскольку увидела свою фамилию в списках должников. Отлично осознавая, что это конец моей учебе.
Но моя подруга Катюха, очень яркая и пышная брюнетка с пятым размером груди и тонкой талией заверила меня в том, что нашего Аркадия Арнольдовича (того самого неподкупного препода) можно охмурить на экзаменах, надев юбку покороче. Ну или откровенное декольте.
Она действительно крутила романы с доцентами и даже с деканом нашей кафедры. Аркадий Арнольдович был седовласым профессором в круглых очках, напоминающих пенсне, бороду, кажется, никогда не стриг. И всегда носил один и тот же замусоленный земляного цвета костюм, погруженный в науку.
