Часть первая. Семья поневоле
«Выбор есть всегда, а если его нет, значит, ты плохо смотришь», – повторяет про себя слова мамы Маркус и, продолжая пинать пустую пластиковую бутылку, подходит к дому. Потрёпанный пикап отца стоит на лужайке, значит, он уже дома. Маркус задерживается у автомобиля, на котором наизусть знает каждую царапину, пересчитывает отверстия от пуль, убеждается, что новых нет, и, выдохнув, идет ко входу. Его и так заждались, а скандалить из-за опоздания не хочется, но не успевает Маркус войти в дом, как До, отец мальчика, выходит на крыльцо.
– Наконец-то, – восклицает мужчина. – Я уже думал за тобой парней послать.
– Я не особо стремился знакомиться с твоей семьей, – бурчит одиннадцатилетний мальчуган, прислонившись к перилам.
– Не моей, а нашей, – соединяет брови на переносице мужчина. – Перестань быть эгоистом. Хватит думать только о себе. Ты войдешь в дом, поздороваешься с Илоной и не будешь позорить меня своей невоспитанностью.
– Это я думаю только о себе? – кривит рот мальчуган. – Это тебе плевать на меня, раз уж ты считаешь нормальным привести в дом другую женщину и требовать от меня называть ее мамой!
– Маркус, – смягчает голос мужчина. – Я никогда не требовал у тебя этого, но ты отказываешься понимать меня, принимать тот факт, что жизнь продолжается, что я полюбил кого-то, кроме твоей мамы.
– Это не любовь! – зажимает ладони в кулаки мальчик. – Любовь бывает один раз, и она была у тебя с мамой. Хотя была ли, учитывая, что всего лишь через три года после ее смерти ты привел в наш дом другую.
– Ты еще маленький, – садится на корточки перед ним До, – ты не знаешь, что любовь бывает не один раз. Ты злишься на меня, но я ведь не виноват, что твоя мама нас так рано покинула. Я бы отдал свою жизнь, лишь бы она жила, но кто у меня спрашивал? Илона – прекрасный человек, у нее огромное сердце…
– Хватит! Я поздороваюсь, но не жди от меня большего, – рычит мальчуган и тянется к только недавно собственными руками выкрашенной в серый под цвет дома двери.
На этой улице, сплошь состоящей из низких одноэтажных старых домиков, нет ни одного дерева. Покоцанный, покрытый местами огромными дырами старый асфальт сливается со стенами домов, создавая впечатление одной сплошной серой картины. «Уныние» – зовет свою улицу Маркус и снова думает о баллончиках с краской, которыми вместе с Матео раскрашивает эту серость, а на утро, после скандалов с соседями и подзатыльника от отца, сам же выкрашивает в серый.
