Валентина Сергеевича я встретил случайно. К тому времени он уже занимался бизнесом. Но я до сих пор не понимаю, почему он заговорил со мной именно о Михаиле. Кроме него у нас было немало общих знакомых.
Он сидел напротив меня за столиком в кафе и вычерчивал на салфетке расположение комнаты Михаила в общежитии.
– Вот здесь у него стояла кровать. От кровати до двери десять шагов не больше. Если бы он встал и сделал хотя бы один шаг, его бы убило на месте. Ты был у него в гостях в то время?
– Не довелось,– по совести говоря, я не понимал, зачем он пересказывает эту историю. В свое время я слышал ее от самого Михаила. Я даже подумал, что собеседник заполняет вакуум. В сущности, говорить нам было не о чем.
– Там такая ниша была,– продолжал объяснять он.– Я не знаю, почему сделали такую планировку комнат. Но люди ставили в этих нишах диваны и кровати… Когда к нему постучались, он откликнулся, встал с кровати и начал тапочки искать. А пол – деревянный, старый. Половицы, помню, скрипели безбожно!– Валентин Сергеевич неожиданно рассмеялся:– До сих пор помню их скрип… Понимаешь, Миша с ноги на ногу возле кровати переминается, а впечатление такое, как будто он уже к двери идет. Киллер ему: «Миша!», тот в ответ: «Да?» И ему дверь разносят картечью… В ней дыра была с твою голову! Этот болван засунул в эту дыру ствол, сделал еще несколько выстрелов и убежал. А Мишка забился в угол ниши, и его не задело! Понимаешь?
– Круто!– Добавить мне было нечего.
– Да, я не о том, что это было круто,– Валентин Сергеевич постучал перышком по столу.– А о том, что Мишу этим все равно накрыло! От судьбы не уйдешь.
– Он умер, что ли?!
– А ты не знал?
– Нет! Он как Кубань уехал, так и оборвалась связь.
– Да, уехал на Кубань,– кивнул Валентин Сергеевич.– Не знаю, какой черт принес его обратно в город. Нашли его через два дня после приезда в сквере на проспекте Ленина.
– Я вообще не в курсе был, Валентин Сергеевич! Замотался…
– Ну-да,– снова кивнул тот.– Мы все замотались. Внезапно.
Я посмотрел в окно. К слову сказать, совсем недавно я вспоминал о Михаиле. Как-то вскользь и даже с неприязнью (в свое время он едва не втянул меня в одну неприятную историю), но все же вспоминал. А его оказывается уже как месяц в живых нет.
