Сидел в шифоньере Ребенок. Робкий и тихий. Сидел, сидел, да и вырос. И девушкой стал, гуляющей по улицам с пакетиком шоколадных конфет и крикливыми подругами. Девушка, слушая их, чаще всего молчала, а те, видя, что какая-то она странная, пытались изменить ее на свой лад: то делали ей различные прически, то – макияж наносили несусветный, то – учили танцевать и водили с собой на танцы. В такие минуты она ощущала себя манекеном и не сопротивлялась. Но не из-за того, что безропотная. Ропота в ней было ой-ёй-ёй! Просто ей нравилось смотреть на все это со стороны.
И уже не пряталась эта странная девушка, как в детстве, испуганно в шифоньер, когда приходила горластая, щедрая Бабушка с двумя сумками: пироги и бражка. Не пряталась, а просто закрывалась в своей комнате и читала книги и мечтала о Принце и тихом, полном любви и счастья – доме.
А в это время в соседней комнате накалялся воздух: праздничное застолье… Хотя драма начиналась с торжественного вхождения Бабушки в квартиру. Внучка, открыв дверь, тут же начинала пятиться от ее зычного на весь стоквартирный дом «Здрасссьте!». В коридор выходил Отец, и Бабушка начинала причитать: «Зятек! А ты чиво? Чиво не здороваешься? Опять, што ль, обиделся?»
Зятек что-то тихо бурчал и прижимался к стене, а вечером всё сполна «выдавал» круглолицей и полной жене: и матом, и кулаками, подпрыгивая и подлетая, маленький и тщедушный.
А если Зятек еще и смотрел на тещу как-то не так, то вместо семейного праздника тут же, у порога раздавался «десятиэтажный» мат, хлопала с лютой ненавистью дверь, и наступала гробовая тишина.
В такие минуты Девушка завидовала и черепахам, умеющим прятаться в собственный панцирь, и улиткам, имеющим свою ракушку, и дождевым червякам, живущим в своих подземных норках – в ТИ-Ши-не!
Если Бабушка все-таки входила в комнату, то Мама, настороженно и резво суетясь, накрывала на стол.
После первых трех спокойно выпитых рюмок Бабушка начинала говорить еще громче, и всё больше на огородные темы: что посадили, что взошло… Когда разговор заходил о том, сколько раз и кому надо ездить в деревню, опять накалялся воздух. Хоть и оставалась деревня любимой бабушкиной темой для разговоров, ездить туда она не очень-то любила.