События этой книги происходит в выдуманной стране Монминджии пятнадцатого века. Пару веков назад два государства объединились в одно. И уже сейчас здесь при династии Кантолон начинается реорганизация. 15 век. Это династия на троне с десятого. Император Хантувалон, как только взошёл на трон начал подстраивать под себя всю Монминджию. Сначала он заменил всех людей при дворе, а теперь эти люди переворачивают страну.
Его действия нельзя назвать плохими, но и хорошим от них тоже не пахнет. Он меняет страну под себя, а все, кто против лишаются голов или боятся высказаться. Если Император только подумал о том, что замышляется мятеж, то всех, кого он в этом подозреваются тут же отдаются огню…
Провинция Хасо. Уезд Таньсо. Неподалёку от города-курорта Марске.
Идёт 1432 год. В доме воеводы, назначенного магистратом год назад, появляется новый член семьи. У двадцати восьми летнего воевода рождается дочь, от его единственной жены, которая младше него на десять лет.
Радость постигает и весь уезд. Жителям раздуют жалование и бесплатную еду. Яркое солнце пробивает путь лучами сквозь тучи, а нежный ветерок колеблет листочки. Но сколько их не тереби, они сильны и сопротивляются, не хотят они, даже пожелтев, опускаться на землю…
Как только шум в комнате его жены утих, он, не дожидаясь разрешения распахнул туда двери, и увидев на руках девушки-доктора малышку, медленно подошёл и ласково взял её. Он посмотрел в изумрудные глаза младенца:
– Нао Фа Яэ, – он облегчённо улыбнулся, когда девочка засмеялась на своё имя, – Мансу Нао Фа Яэ.
– Яэ, – улыбнулась его жена, отдышавшись. Он попросил всех покинуть комнату и остался здесь только со своей семьёй. И присел на краюшки кровати к жене, передав малышку.
В паре помещений отсюда, в просторном зале взрослые мужчины уже за сорок стояли, сложив руки за спины, за каждым из них была почти дюжина сопровождающих, с ножнами.
– Вроде губернатор, а дом убогий, – помещение осматривал человек, одетый, как и большинство здесь, в коричневом одеянии.
– Не все такие, как ты, – наглый молодой человек коварно улыбнулся, – Это называется скромность, – его голос своим тоном напоминал женский, а выглядел он где-то на двадцать пять. И был единственным моложе тридцати в комнате.
