Глава 1. Измена
Очередной заряд ледяного дождя с порывом бешеного ветра накрыл Маргариту, когда она вышла из такси на другой стороне своей улицы, пожалев молоденького, растерянного таксиста, который никак не мог врубиться, как вывернуть с переулка к её подъезду. На секунду распластав её по глухой кирпичной стене старого, готовящегося к сносу дома, ветер вдруг стих, как будто его выключили, и Маргарита, чертыхаясь про себя жуткими богопротивными словами, подобрала свой шикарный, вчера купленный по случаю, плащ и, белоснежными с утра сапожками, вступила в мерзкую, глинистую лужу, на поверхности которой плавали окурки и ещё какая-то дрянь. На душе было так же мерзко, как в этой луже, да ещё чёртова мигрень накрыла неожиданно, хорошо Павел Петрович отпустил с работы на пару часов раньше, а то бы сдохла прямо там.
Маргарита ненавидела Москву, особенно эту, Поповскую, неряшливую, грязную, ноябрьскую. Жизнь проведя в этом городе, она любила его всегда, но сейчас, когда по настоянию мужа, они, продав клетушку на Бауманской, купили огромную, шикарную квартиру в новострое, но на выселках, в Медведково, она возненавидела её с особым рвением – до визга. Каждый день пиля на трамвае от ВДНХ вдоль помирающего частного сектора, от которого остались лишь пара домиков, три коровы, пасущиеся около путей, и непролазная грязь от строек новомодных блочек, она, почему – то заглядывалась на эти домики, на крошечные участки собственных мирков, с чудом сохранившимися кустами смородины и сирени и… завидовала… Она!!! Горожанка со студенческой скамьи, ярая, как все новообращенные, чистоплюйка, помешанная на тряпье, парфюме, маникюре, не пропускающая ни одной выставки в Пушкинском и ни одной премьеры на Таганке – завидовала! Причём как-то нутряно, исконно, по-бабьи. Какие-то генетические штуки срабатывали что ли, хотелось учуять запах парного молока и навоза, выйти утром в росистый цветущий сад, пробежаться по росе в одуванчиках, прыгнуть с тарзанки в прохладную, чистую воду, а потом гнать утей с реки на закате… Чёрт его знает… В душе Маргариты – тридцатичетырёхлетней, слегка и очень красиво полноватой шатенки с идеально отработанной хорошим косметологом внешностью, вечно бродила невызревшим тестом какая-то неудовлетворенность имеющимся, вечное раздражение, обида на всех и на все. "Мужик у тебя хреновый, пользоваться своим струментом не научился, отсюда и страдания," – истово верещала Вероника, местная Мессалина, жалостливо глядя на Маргариту, – "Найди хорошего, чтоб молот крепко держал, а лучше молоток отбойный. Будешь добрая, как я".
