Сознание возвращалось постепенно. Сначала слух уловил тихий шелест листвы и пение птиц. Под веки проникли непрерывно танцующие лучи солнца, Лин открыл глаза и сквозь муть увидел кроны деревьев, сомкнувшиеся над ним. Потом пришла боль. И лишь чуть позже – память…
– Черт, как же больно!
Лин снова попытался встать на ноги и не смог. Болело, кажется, всё, что только могло болеть. Вчера поздно вечером на него напали. Шайка разбойников подстерегла его, когда он уже подходил к деревне, где собирался переночевать и узнать дорогу. Спасаясь от внезапно постигшего Северное Королевство наводнения, он сбился с пути и теперь не знал, где находится. Его схватили, но поживиться оказалось нечем: у бродячего музыканта с собой была только скрипка, да несколько мелких монет, оставшихся от позавчерашнего подаяния. Из-за этого бандиты ещё больше разъярились. Били его, даже не сопротивлявшегося, жестоко, а вдоволь поглумившись, дважды ударили ножом. Посчитав, что с бродягой всё кончено, его бросили в лесу умирать. Но Лину неожиданно повезло: удар в грудь прошёл вскользь. Зато рана на бедре была очень глубокой и нехорошей.
Вцепившись в ствол дерева, он снова попытался встать. Наконец, это ему удалось и, превозмогая боль, он побрел к кустам, где лежал брошенный чехол от его скрипки. Инструмент лихие люди не тронули, и это его удивило. Закинув мешок на плечо, музыкант осмотрелся. Лес был негустой, светлый, под ногами то и дело попадались обобранные ягодные кустики, а значит, где-то неподалёку жили люди. Ему оставалось найти дорогу, ведущую к деревне.
Держась за стволы деревьев, Лин медленно ступал по мягкому мху. Каждый шаг отдавался болью, во рту пересохло, голова кружилась. Сделав ещё несколько шагов, он измученно опустился на землю между корней большого дерева. Пот заливал глаза, одежда промокла от крови.
– Нужно идти, – уговаривал он себя. – Здесь ты умрёшь. Нужно выйти к людям. Там помогут. Иди!
