Шум в коридоре заставил меня проснуться. В темноте раздавались грохот и тихие проклятия, а я с наслаждением потянулся, до самого кончика хвоста, щелкнул челюстью, бросил взгляд на часы – третий час ночи – и только после этого отправился встречать нерадивую хозяйку.
– Ко-о-отик мой пришел меня встречать, – пьяненько прохихикала растянувшаяся на полу девушка. – Хороший ко-о-отик, забо-о-отливый.
– Кара, ты видела, сколько времени? Приличные ведьмы так поздно домой не возвращаются.
– Ага… они вообще домой не возвращаются, – снова рассмеялась она, попытавшись сесть прямо. Но не сказать, что ей это удалось.
Устало вздохнув, я поднялся на задние лапы и отправился помогать своей бедовой ведьме.
Эх… тяжела и неказиста доля ведьминского фамильяра. Чем только не приходится заниматься приличному коту.
– Перестань…что ты делаешь… не хочу, – вяло отбрыкивалась лапками пьяная ведьма, пока я стаскивал с нее грязное платье.
– А-а-а, что ты делаешь, изверг! Она же холодная! – орала она дурниной, как мартовская кошка, когда я активировал разбрызгиватель у нее над головой. Еще через пару минут она тряслась, обнимая себя лапами за плечи, зато взгляд стал куда яснее.
– В-в-все, д-д-дальше я с-с-сама. С-с-спасиб-б-бо.
– Ужинать будешь?
– Да мы с девочками уже…
– То есть я зря готовил? – бросил я на нее пристальный взгляд.
– Я все съем, – тут же исправилась ведьмочка.
Удовлетворенно кивнув, я пошел на кухню греть поздний ужин. Из ванной Кара выползла куда более трезвой и куда менее веселой – начали догонять последствия возлияний.
– Чтоб я еще раз… – бормотала она, усаживаясь за стол и беря в руки ложку, – ох… голова кружится…
– Кушай. – Я поставил перед ней тарелку легкого супчика с травами.
– Чтобы я без тебя делала, Басевий, – подняла на меня благодарный взгляд ведьмочка.
Эх, кто бы мог подумать, что моя жизнь сложится так, и я, простой котенок с улиц, стану опекуном безголовой ведьмы. Как сейчас помню тот дождливый день, когда мы встретились…
***
Дождь шел не прекращаясь уже неделю, и я понимал, что мне осталось недолго…Усталые лапы скользили по мокрой брусчатке и листьям, поэтому утащить что-то или поймать не удавалось уже несколько дней. В животе уныло выло, и так же уныло было в душе. Лежа под покинутым старым прилавком на самой окраине рынка, я понимал, что все… Сил не хватало даже на то, чтобы махнуть хвостом. Двигаться не выходило, а ведь движение – это жизнь. И моя, видимо, подходила к концу.
