Звон стоял такой, будто стая цикад закружилась внутри моей головы. Я видел мир фрагментарно и время от времени пытался подтянуть ноги к себе, чтобы встать и освободиться. Однако тело ощущалось ватным, как будто не слушалось; даже шея не чувствовала сжимающих её ладоней туземца.
Мерцающий, замыленный мир из раза в раз покрывался тёмной пеленой, будто свет резко выключался, а после включался снова. Лес был как большое зелёное облако, в котором я едва различал деревянные хижины, на входе которых колышутся навесы из шкур и полуголых туземцев. Кадры сменялись в глазах, пока земля под моим телом не сменилась ступенями храма. Выступы их неприятно прохаживались по моей спине, а руки, что тащили моё тело, дёргали ещё резче. Позади я видел свои ноги, безвольно волочившиеся, как два шланга.
Вокруг издавали завывания трубы; звуки эти в полутьме леса казались магическими. Танцы туземцев вызывали в моих глазах тревогу: резкими телодвижениями они будто проводили некий ритуал, вызывали духов перед каким-то серьёзным действом.
Племя удалялось от моего взора по мере того, как моё тело поднимали всё и выше по лестнице. Хижины и пещерные люди теперь сливались с лесистой местностью.
Всё это продолжалось всего несколько минут. Когда я попытался вспомнить, как оказался в такой передряге, меня уже приволокли к вершине храма, к каменной площадке, где навес удерживали две резные колонны. На пьедестале стояло нечто, напоминающее древний артефакт давно умершей цивилизации. В самой его сердцевине горел синий свет, а снизу и сверху были чёрные каменные стойки, похожие на римские капители.
– Всезнающий… Всезнающий… Всезнающий… – туземцы произносили мантру в один голос и делали движения телами, похожие на взмахи опахалом. Тела их в основном были крепки и сухи, за исключением одного довольно упитанного мужчины. Он носил куда больше украшений на шее, руках и ногах, чем его соплеменники, а на голове у него была свита своеобразная корона из листьев папоротника.
– Всезнающий, снизойди до ответа своим рабам! Что нам делать с чужаком, который забрёл в наш лес? – спросил один из туземцев, что приволок моё тело на каменное возвышение храма. Он приподнял меня за плечо, заставил склониться перед артефактом.
