Виктор
Множество раз прохожу через это… «Пожар. Пожар пожирает дом. Там Полина! Моя Полина! Никто не может меня остановить. Бросаюсь из комнаты в комнату, зову, задыхаясь от дыма, жар опаляет тело. Кидаюсь в студию. Пламя добралось и сюда. Её картины, с такой любовью и самозабвением, что она рисовала, горят в огне. Но самой художницы, моей жены, Полины, нигде нет.
– Ворон! Ворон! – кричит кинувшийся следом Сева. Врывается в студию, хватает за плечо. – Витька, очнись! Нет её…»
В дверь кабинета очередной раз стучат.
– Виктор Юрьевич, машины готовы, – раздаётся голос шофёра.
Я вздрагиваю, просыпаюсь и стряхиваю остатки сна – очередного кошмара. Выпрямляюсь в кресле. Тело неприятно затекло и болит от неудобной позы, в которой я лишь под утро задремал.
В следующий миг дверь открывается, и, оттеснив шофёра Гришку, в комнату без разрешения входит Савельев. Закрывает дверь, отгораживая нас от посторонних глаз. Только ему и сыну я позволяю себя так вести. Остальные за такое бы поплатились…
Савельев – или Анатолий Сева, друг с детства, побратим, моя правая рука – подходит ближе, пытливо окидывает взглядом.
– Опять бессонница или кошмары? – засовывая руки в карманы, задаёт вопрос.
– И то, и это. – Мой голос, как всегда, звучит бесстрастно. Машина, а не человек. Пусть так и продолжают все считать. Считать, бояться, уважать.
– И что на этот раз?
– Пожар.
Пожар – не самый страшный из моих кошмарных воспоминаний. Страшнее гибели Полины ничего нет…
– Ясно. Говорят, есть неплохие психотерапевты, которые…
– Нет.
Сева замолкает.
– Ладно. Твоё дело. Но ты подумай.
Встаю:
– Подумал уже.
Смотрю на наручные часы. Через час прилетает сын. Ещё успею принять душ, переодеться.
Направляюсь в ванную и предупреждаю:
– Через пятнадцать минут спущусь.
… Душ и идеально выглаженный дорогой костюм делают своё дело – пускают пыль в глаза. Для тех, кто не знает моего прошлого, я респектабельный бизнесмен, меценат, благотворитель Сергеев Виктор Юрьевич. На самом деле, я бандит, криминальный авторитет Виктор Ворон. В моём городе три категории людей: одни меня уважают, другие боятся, третьи испытывают и то, и это. Другого не дано. Нет, я не упиваюсь своей властью, а держу всё под контролем. Где контроль – там порядок.
