Комнату наполнял мягкий утренний свет. Ранние лучи пробились сквозь плотные, но не до конца задернутые шторы и, будто робко, легли на лицо спящей девушки.
Она не сразу открыла глаза – точнее, не открыла их вовсе, но всё равно улыбнулась. Тепло солнца приятно согревало её кожу – светлую, тонкую, почти мраморную, как у фарфоровой статуэтки.
Слишком тёплое солнце для марта, подумала она, слегка приподнимая голову. Наверное, весна в этом году решила прийти раньше.
Она вытянула руку в сторону подушки, ощупывая мягкую ткань, затем провела ладонью по простыне, стараясь мысленно воссоздать привычные контуры пространства.
Каждое утро начиналось так – с тишины, тепла и ощущения, что время замирает хотя бы на пару минут.
Пальцы нащупали край скрипки, аккуратно лежащей на столике у изголовья. Она коснулась её, как старого друга. Скрипка не могла заменить ей глаза. Но она могла рассказать миру о том, что та всё ещё жива.
Девушка на кровати – это Мари Бомон. Последняя из рода старинных французских аристократов, чьё имя десятилетиями украшало витрины лучших ювелирных домов Европы.
"BOMONT Joaillerie" – фамилия, выгравированная на изумрудах, тонких кольцах и фамильных диадемах. Их изделия носили на балах, хранили в частных коллекциях, передавали по наследству, как драгоценные заклинания времени.
Дед Мари делал украшения для королевской семьи Бельгии. Её мать – сдержанная, светская, с глазами цвета льда – однажды разработала украшение, вдохновлённое дыханием зимы. Оно до сих пор экспонируется в Лувре.
Мари жила в доме, где золото не блистало, а говорило шёпотом. Где бриллианты были не роскошью, а наследием. Где красота ценилась не в блеске, а в грани – и в умении её рассмотреть. Сейчас она не видела ни граней, ни света, но помнила, как он чувствуется на коже. Помнила утренний отблеск на матовой поверхности рояля. И цвет янтаря в глазах матери – в тот самый день.
Детство Мари прошло на юге Франции – в небольшом имении, укрытом между виноградниками и оливковыми рощами Прованса. Там всегда пахло солнцем, морской солью и тёплым хлебом, который пекла старая кухарка мадам Люсьен.
