1. 1
Пролог
Миронов Мишка постарел, и Ярик его не узнавал. Сквозь пьяную пелену махал руками, ловил длинными сильными пальцами тощее лицо бывшего одноклассника. И смеялся от радости, которая наполнила его в этот момент.
Он действительно здесь, сейчас, с Михой! И он – Ярик, а не Ярослав Васильевич.
— И было их три брата, — заплетающимся языком говорил Мишка.
Миронов, в отличие от Ярослава, ещё не полностью седой, но высох жёстко, лицо в морщинах. Подливал самогон в гранёные стаканы из таинственной девятилитровой бутылки, упакованной в бархатный мешок Деда Мороза, сверху укрытой шапочкой с помпоном. Нельзя, в школе запрещено спиртное, а они уже так налакались, что не за столом сидели, а за стойкой между кассой и холодильником школьной столовой.
— Нельзя… нельзя с бутылкой в школу, — шептал Ярик, нюхая шикарнейшие солёные огурцы, которые не пробовал, казалось, целую вечность. А Мишка притащил ещё трёхлитровую банку на закуску, и этот чудеснейший самогон, кристальный, как слёзы счастья Ярослава Васильевича. Большой босс так скучал по малой родине в моменты отчаяния и одиночества. А ещё в период жизни, когда родился внук, а жены уже не было четыре года. Молодая любовница осточертела, и месяцы воздержания привели к какой-то плаксивости и желанию вернуться туда, откуда вышел Ярик из Ярика.
Ярославль, любимая школа. И на счастье нарвался на Мишку Миронова. Стоп. Искал, чтобы нажраться, но это неважно. Миха пригласил на вечер встречи выпускников.
Несмотря на серьёзное количество выпитого самогона, у Ярослава Васильевича язык не заплетался. Если б он не сидел у кассы школьной столовки, а стоял, то могло бы показаться, что какая-то проверка приехала. И вот этот солидный седовласый мужчина, с очень строгим ледяным взглядом голубых глаз, однозначно – либо прокурор, либо чиновник из налоговой.
Ярик прятался с Михой от помятых, почти пятидесятилетних старух, их одноклассниц. Вытянув ноги в дорогих брендовых ботинках, обнимая здоровую бутыль, замотанную в новогоднюю мишуру, банку огурцов, пьяного Миронова, закусил корнишон набок, как сигарету, ещё умудрялся держать стакан и чокаться.
