Склонившийся к ручью цветок полон желания,
но воды ручья бесчувственны.
Поникший цветок тоскует от любви,
бессердечный ручей течет дальше.
Цветок у воды, тоскующий от любви,
роняет лепестки,
а бессердечный ручей продолжает журчать.
Кровью залилось небо Поднебесья, а громкие крики доносились до мира Смертных. Небожители отчаянно сражались за право существовать, демоны, что примкнули к ним, яростно отбивались от собратьев, чья жажда изничтожить всё и вся была выше инстинктов. Небесный ветер, завывал сильно, вырывая деревья персика с корнем, заставляя золотые дворцы разрушаться, разделяясь на сотни маленьких осколков. Горные духи вынужденно не вмешивались, стоически сохраняя баланс трехмирия. С их одеяний стекало нечто вязкое, напоминающее слюну, когда Владыки, подняв головы, заметили широкую пасть и острые зубы, в миг пронзившие тонкие тела, не позволяя не проронить ни слова.
Новый Император удерживал силами золотые врата, пока те, кто остался в живых, сбегались внутрь дворца, надеясь на спасение и милость тех, кто напал. Громкий смех разнесся по ветру, привлекая внимание того, кто вновь изменил свою сущность, бросая то сокровенное, к чему сам стремился давно. Пальцы Хао сжимали длинный клинок, по лезвию которого струилась чернь. В глазах его мельтешили образы того, кто стоял напротив, жадно облизывая пересохшие губы.
Они рванули друг на друга в момент. Звук металла был приглушен мощным куполом, пока противоположные энергии не столкнулись вновь, откидывая носителей как можно дальше друг от друга. Хао сильно ударился спиной о часть чьего—то дворца, а под руками скапливалась жидкость, обволакивающая с ног до головы. Он старательно дернулся, но не смог вырваться из цепкого захвата теней. Нервно сглотнув, Хао не сводил взгляда с демона, что приближаясь, слизывал со своего клинка алую кровь Небожителя, беспечно попавшегося по пути. Острые когти сжали подбородок, вынуждая смотреть в лицо. Искаженный голос стал неприятным скрежетом.
– Вот вы и пали, три мира. Теперь, когда каждый склонится к ногам моим, вы поймете всю боль и отчаяние, что следуют за мной по пятам.
