Джейк Мейерс проснулся, как от удара. В носу еще чувствовался запах крови и гари, взгляд стремился различить в сумраке силуэты врагов, которых он так ясно видел секунду назад.
Джейк сбросил с себя мокрое от пота одеяло и стал слушать свое сердце, бешено колотившееся о ребра. Он постарался дышать ровно, как его учили в госпитале. Вдох – выдох. Вдох – выдох. Пока звук спокойного дыхания не заглушит крики и стоны…
Черт! Он жил без ночных кошмаров три с половиной недели. Надеялся – они уже позади. Как бы не так!
Не обращая внимания на пробивающийся сквозь ставни пурпур рассвета, он посмотрел на часы на ночном столике. Пятнадцать минут шестого. Хорошо. По крайней мере, на сей раз это произошло ранним утром.
Бедро ныло. Боль всегда усиливалась после ночных кошмаров. Если бы ему пришло в голову искать причину, он наверняка нашел бы какой-то психосоматический аспект, но причина его не интересовала. Боль есть боль.
Джейк потянулся за пузырьком с болеутоляющим и уронил фотографию, стоявшую около настольной лампы. Он бережно поднял ее и поставил на место. Сумрак не позволял различать лица, но Джейк их видел и без света. Все вместе и каждое в отдельности – они навсегда врезались в его мозг, в его память…
Он побрел на кухню. Там с вечера оставалось еще полкофейника кофе. Слишком утомленный ночным кошмаром, чтобы варить свежий кофе, Джейк налил его в чашку и, пока напиток грелся в микроволновке, смотрел в окно.
Снаружи был остров, серый и молчаливый в полусвете раннего утра, если не считать крика одинокой чайки, кидавшейся за добычей в море. И его мыслей, конечно. Его мысли никогда не молчали.
Микроволновка пискнула. Джейк взял чашку и вышел на заднее крыльцо. Роса падала с окружавших его двор сосен. Их зеленые иглы блестели. Из-под корней высунулась мордочка бурундучка.
Джейк подумал, уже не в первый раз, – его чистилище не должно быть таким спокойным.
