Я возненавидела незнакомца сразу за то, как отец из сильного и грозного мужчины превратился в трясущегося от страха труса, потому что боялся за меня. Для меня отец всегда был кумиром, и смотреть, как его втаптывают в грязь, казалось невыносимым. Я хотела подбежать, обнять его, вытереть слезы с покрытых веснушками щек, заросших густой рыжей бородой. Закричать:
– Папа, я в порядке! Со мной все хорошо!
Но рот зажимала жесткая шершавая ладонь, а в плечо вцепилась крепкая пятерня, не позволяя вырваться.
Черноволосый высокий мужчина, огромный, как чертов огр, возвышался над отцом и что-то тихо ему говорил. Про меня говорил. Потому что отец бросал на меня испуганные взгляды и умолял меня не трогать.
Мой отец! Умолял!
Тот, кто владел этим жалким городом с потрохами, сейчас молил за меня.
Я не слышала, чем незнакомец угрожал мне, но, судя по выражению лица отца, чем-то очень страшным. Наверное, мне тоже надо бояться, но он не так меня растил. Я злилась, рыдала, захлебываясь слезами, но не боялась, я была в ярости.
Незнакомец склонился над стоявшим на коленях отцом и что-то очень тихо ему сказал. Лицо отца побледнело. Он снова бросил на меня затравленный взгляд:
– Романов, пожалуйста, она же еще ребенок. Меня рви! Но не трогай ее! Ей восемнадцать неделю назад исполнилось!
– Раз восемнадцать уже есть, ее и трахать можно, – ответил незнакомец.
От его хриплого грудного голоса у меня по коже побежали мурашки. Он обернулся и посмотрел на меня. Под тяжелым взглядом его темных, почти черных глаз я почувствовала, как болезненно сжалось все внутри.
Полчаса назад я лежала в своей кровати, читая роман Стивена Кинга.
Героев ждал в канализации жуткий монстр. Я переживала за них, а должна была за себя.
Полчаса…
Полчаса – и моя мачеха лежит, придавленная коленом чужака, в гостиной на ковре, на котором мы с ней любили складывать пазлы в ожидании отца. А вокруг стоят вооруженные до зубов бандиты, и дула автоматов направлены прямо на папу.
Полчаса – и наша охрана сметена, уничтожена.
Полчаса – и моего отца лишили власти, имущества, положения, и я боюсь, что совсем скоро лишат и жизни.
