Просто преступление, что Амелия Уиллоуби еще не замужем.
Так, во всяком случае, говорила ее мать. Амелия – точнее, леди Амелия – была второй дочерью графа Кроуленда, так что никто не мог упрекнуть ее в недостаточно благородном происхождении. Ее внешность была более чем приемлемой, по крайней мере для тех, кто предпочитал цветущую английскую розу, как это делало, к счастью для Амелии, большинство представителей высшего света.
У нее были светлые волосы, не белокурые, но и не русые, глаза коричневато-зеленого оттенка, чистая белая кожа, если, конечно, она не забывала предохраняться от солнца. Дело в том, что леди Амелия была не в ладах с веснушками.
Кроме того, как неизменно отмечала ее мать, перечисляя достоинства дочери, она была неглупа, играла на фортепиано, рисовала акварелью и обладала – тут ее мать делала паузу, прежде чем закончить торжествующим тоном, – полным комплектом зубов.
Более того, вышеупомянутые зубы были идеально ровными, чего нельзя было сказать о Джасинде Леннокс, которая сделала удачную партию в 1818-м, ловко окрутив маркиза Бересфорда. Но не раньше, как не уставала повторять мать Джасинды Леннокс, чем отвергла двух виконтов и одного графа.
Но многочисленные достоинства Амелии Уиллоуби блекли рядом с тем, что считалось самым главным достижением в ее жизни – давней помолвкой с герцогом Уиндемом.
Не будь Амелия обручена в колыбели с Томасом Кавендишем, который являлся наследником герцога, хотя и сам в то время едва вышел из младенческого возраста, она теперь определенно не пребывала бы в двадцать один год в незавидном положении незамужней девицы.
Один светский сезон она провела в Линкольншире, ибо никто и подумать не мог, что ей нужно утруждать себя поездкой в Лондон, а следующий – в столице вместе с сестрой, поскольку жених ее старшей сестры, также обрученной в колыбели, имел несчастье подхватить лихорадку в двенадцатилетнем возрасте, оставив семейство без наследника, а Элизабет Уиллоуби – без нареченного.
