1. Малахит и мрамор
Первое, что я услышала, был грустный старческий голос:
– Как жалко, Штефан, будет потом хоронить такую красоту…
Молодой мужчина немного гнусаво ответил:
– А чего жалеть? Каждый год ты даёшь Амалии душу одного из горных ветров, мы играем Зимнюю Свадьбу, и все живут счастливо до следующей зимы. Ну, кроме невесты, разумеется.
Я открыла глаза.
Передо мной суетился морщинистый дедуля, чем-то похожий на моего препода по сопромату. Он поправлял на мне тяжёлое белое платье, отделанное мехом, расшитое светлыми бусинами бирюзы, горного хрусталя и лунного камня. Дедуля бормотал под нос, игнорируя меня, будто я была пятилеткой, которую он собирал на утренник:
– Вот, посмотри в зеркало, красивая девочка. Это платье Штефан шил целый год. Сейчас ещё ожерелья от князя примерим… И будешь ты у нас самая милая из всех Амалий…
– Дед, ты каждый год это говоришь, – протянул Штефан. Этот высокомерный худощавый парень с непропорционально длинными руками мне сразу не понравился.
– Чшшш, внучек. Не расстраивай Амалию, ей ещё с Князем Алешем свадьбу играть.
– Меня зовут не Амалия, – не выдержала я. Даже если это сон, это мой сон. И пусть эти ребята знают, как меня зовут. Но заботливый дедуля не дал мне и слова сказать.
– Нет-нет, милая. Ты невеста Князя Гор, зовут тебя – Амалия, так положено, и не спорь, пожалуйста, с дедушкой. Лучше смотри в зеркало, тебя в полный рост видно. Сейчас подожди… украшения…
Он достал из шкатулки ожерелье. Это что же, бриллианты в белом золоте? Ладно уж, этот сон определённо лучше обычных кошмаров, где я заваливаю сессию.
– Дай лучше я, дед Матей, – парень взял у старика ожерелье и потянулся к моему декольте. От одной мысли, что гнусавый Штефан коснётся моей груди, стало мерзко. Я протянула руку (боже, какие тяжёлые рукава!), и перехватила его за потное запястье.
– Нет уж, лучше я.
Что же, бусы сама не застегну? Я, между прочим, в реальности их делаю! Не такие, конечно, так… гальваника, эпоксидка, но… Парень опешил, отпустил украшение.
– И серьги тоже давайте, справлюсь.
– Дед, эта Амалия и правда какая-то не такая, – произнёс Штефан.