Я с трудом выбралась из старого серебристого пикапа, доставшегося мне от отца, и со скрипучим грохотом захлопнула водительскую дверь. Ноги по щиколотку погрязли в снегу, открытые руки и лицо обжигал пронизывающий холод, по щекам больно хлестал ледяной ветер. Обошла капот и достала с пассажирского сидения несколько увесистых сумок. Казалось, такая ноша непосильна для меня, но выбора не было.
И зачем я только согласилась на это! Если бы я знала, что на меня все взвалят, то никогда бы не вызвалась организовывать эту дурацкую вечеринку! Да еще и в Сочельник!
Разделив сумки на две руки, боком толкнула дверь, чтоб прикрыть ее, и со вздохом осмотрела путь, который предстояло преодолеть пешком. Я хорошо помнила, что между деревьями должна пролегать узкая тропинка, извилистой змеей убегающая вверх, на гору. Однако сейчас все вокруг было завалено ровным слоем пушистого снега.
Я уверенно пошла в том направлении, которое, как мне казалось, должно было привести к старому особняку. Идея встретить Рождество и Новый год именно здесь возникла у Элис – моей лучшей подруги. Ее сразу же поддержал весь первый курс колледжа.
Особняк семейства Уайт долгое время был заброшен. Прошлое этого здания и его обитателей до сих пор окутано тайной – никто не знал наверняка, что там произошло. Известно одно: в пятидесятых годах прошлого века вся семья Уайт куда-то исчезла. С тех пор никто не решался переступить порог особняка. Разве что небольшие группы неформалов забредали в поисках острых ощущений.
Однако пять лет назад таинственный дом выкупил за бесценок ушлый мистер Джонс, подлатал немного и начал сдавать внаем любителям мрачной романтики. Сначала к этой идее все относились настороженно, однако со временем особняк Уайт стал излюбленным местом молодежи. От желающих снять его на праздники не было отбоя, так что мистер Джонс только и успевал считать прибыль.
«Неужели я заблудилась!» – воскликнула я вслух после получаса блужданий по лесу и бессильно опустила сумки в снег. Окоченев от пробирающего до костей холода, я стала интенсивно тереть и согревать дыханием свои оледеневшие руки, попутно всматриваясь вдаль.
