Серебристый лимузин притормозил у пешеходного перехода, пропуская стайку офисных работников, одетых строго по дресс-коду (было как раз время бизнес-ланча), и снова плавно двинулся вперед.
– Куда теперь? – не поворачивая головы, спросил шофер. Грачев являлся штатным водителем издательства, а вот авто представительского класса было арендовано специально для приема высокого гостя.
– Линкс! Налево, налево! – бодро прокричал Фридрих Бергер.
– О, это дивные места, Фридрих, называются – Замоскворечье, – благостно согласился с Бергером Иван Павлович, руководитель отдела иностранной литературы, мужчина неопределенного возраста, худощавый, лысый и с деликатными манерами. – А там, дальше, располагается знаменитый Солнечный остров, который правительство города собирается превратить в культурный и офисный…
– За-москва-речие… – не дослушав Ивана Павловича, напевно повторил Фридрих, немецкий писатель, живой классик, скандалист и мастер эпатажа. По книгам Фридриха сняли недавно фильм – «9 евро», сразу ставший культовым. – Речие… Речь, да, Глеб? Говорить?
– Нет, река, – возразил Глеб, переводчик. – За Москвой-рекой то есть.
– Я, я, натюрлих… Великая русская река! – страшно оживился Фридрих Бергер. – Голубшик, гони туда!
– Да уж стараюсь, – отозвался вяло Грачев, за свою жизнь перевидавший немало звезд.
Надо отметить, что Фридрих очень неплохо болтал по-русски, и переводчик ему практически не требовался. Но Глеб Мазуров был не простым толмачом, он являлся переводчиком текстов Фридриха Бергера с немецкого на русский, то есть фигурой вполне значимой.
Бергер уважал Глеба необычайно. До того Бергера пытались несколько раз переводить на русский, но дело не шло: отечественная публика почему-то не хотела покупать книги этого автора. Когда же к переводам подключили Глеба, то рейтинги продаж взлетели.
Достоинства Глеба Мазурова не исчерпывались тем, что он являлся профессионалом высокого класса, представителем старой школы переводчиков (хотя по возрасту «старым» его никак нельзя было назвать – сорок лет, разве ж это возраст!), но Глеб еще ко всему прочему очень хорошо чувствовал стиль Бергера, понимал его мысли и настроение и сам обладал, что называется, «легким пером».
