Ничего святого читать онлайн

В молодости Оскар Уайльд написал пьесу из жизни русских нигилистов, где действовали персонажи Царь Иван, Принц Петрович, Алексей Иванасьевич, Полковник Котемкин и Профессор Марфа. Конечно, если бы молодой Уайльд отнесся к своей задаче более добросовестно (например, пожил несколько лет в Санкт-Петербурге, изучил русский язык, читал русские книги), его образы России и русских не были бы столь комичны. Однако и совсем уж «русскими» они едва ли когда-нибудь сделались бы.

Когда я начинал писать фантастику, я не знал об этой пьесе Уайльда. Но смутно чувствовал: писать повести о чужих (и подчас чуждых) культурах невероятно сложно. На каждом шагу тебя подстерегает опасность попасть впросак, наводнить книгу «Алексеями Иванасьевичами». В этом отношении фантастика являет собой благодатную территорию. Она предоставляет писателю возможность создать собственный мир со своей культурой и распоряжаться в нем по-хозяйски, сосредоточиваясь при написании книги на самом важном – на героях, перипетиях сюжета, игре смыслов и драме чувств.

Мир, который я придумал, получил имя Сармонтазара. Позднее он дополнился Синим Алустралом и превратился в Круг Земель, но и я сам, и многие мои читатели со стажем чаще называем его по-прежнему Сармонтазарой – по восточной половине Круга Земель, где происходит действие большинства моих книг.

Сармонтазара вобрала в себя многое из того, что я любил в культурах наших, земных: возвышенную страстность европейского средневековья, элегантный трагизм дальневосточных культур и пестрые магические энергии культур Мезоамерики. В этом мире боролись и любили мои герои, очень похожие на современных людей в главном, но непохожие в остальном. Именно в этом мире, мире Сармонтазары, разворачивается действие повести «Ничего святого». Ключевыми для ее понимания являются несколько слов, смысл которых понятен каждому, в ком жива душа. Это – верность и преданность, низость и подлость, отмщение и любовь. История о суровом наказании за обман и предательство вложена в уста ариварэ– существа из иного метафизического измерения, волею случая ставшего вначале свидетелем одной человеческой драмы, а впоследствии и вершителем судеб ее участников. Каждую фразу этой повести я, не скупясь, оплатил опытом своей жизни, и работа над ней заняла почти полгода.