Её приговорили к смерти. Она тонко звякнула на полке вещественных доказательств и затихла. Если бы она умела плакать, то плакала бы сейчас не о себе, а о том, что никогда не увидит его.
Его приговорили к принудительным работам, её – к уничтожению. Судья так и сказал: «…подлежит уничтожению…» Она почувствовала, как у её хозяина закружилась голова, как он шумно сглотнул слюну в почти пересохшем горле, как вспотели его руки. Когда ему дали последнее слово, он ничего не смог сказать в её защиту, потому что не хотел верить, что приговор приведут в исполнение…
Саперная лопатка была одной из многих, что выдают вместе с обмундированием военнослужащим горячих точек. Новенькая, с блестящим острозаточенным штыком и гладким деревянным черенком, она с нетерпением ждала встречи с тем, кому будет верным и надёжным помощником – другом.
Он подошёл, взял её в руки, погладил по-мужски нежно, но властно, её штык и черенок, примерился, размахнувшись для удара. Если бы сапёрные лопатки умели говорить, то она бы от восторга не смогла замолчать.
«Какие сильные руки. Я благодарна, что ты выбрал именно меня. Я не подведу. Ты не представляешь, какая я острая, быстрая, смелая… Ты только подумаешь, я – всё сделаю для тебя. Никогда не подведу, слышишь, никогда… – прошелестела она, а может, пропела, скорее издала странный звук, разрезая воздух».
Хозяин, конечно, ничего этого не услышал. Он зачехлил лопатку и пристегнул её к поясному ремню. Она навсегда запомнила эту встречу. Потом воздушно-десантные войска, разведка, горы, антитеррористическая операция. Они не расставались даже в короткие часы сна. Всегда рядом, готовая защитить его в любую минуту, она гордилась его силой, умом, сноровкой. Она его искренне любила.
Он не расстался с ней даже после возвращения домой. Сапёрная лопатка часто путешествовала с ним в багажнике машины, но чаще отдыхала в шкафу прихожей, слушая его шаги, голос, пытаясь понять, что он сейчас делает, ставит чайник на плиту или смотрит по телевизору научно-популярные фильмы.
