Я летел по просторам небытия, когда передо мной из эфемерной трубы выскочил светлый энергетический сгусток, стукнулся об меня, ойкнул и полетел дальше. От неожиданности я тоже «ойкнул», отвлёкшись от своего курса, отчего эфирный ветер подхватил меня и занёс в канал, соединяющий мир мёртвых с миром живых. Когда я открыл глаза, понял, что нахожусь в воде, причём, уверенно приближаюсь к песчаному дну. Сверху под лучами солнца переливалась водная гладь и чернела какая-то громадина.
Из великого "ниоткуда" появился ангел:
– Здорова, Саня! Купаешься?
– Здорова! Ангел, куда это я попал?
– 18-й век. В гардемарина, которого угораздило сорваться с корабельной реи и бухнуться в море.
– Отличный выбор.
– Скажи спасибо, что не на палубу, а то бы костей не собрали.
– Дружище, ну, сколько можно меня селить в эту "до революцию". Я хочу нормально принять ванну, посмотреть телевизор, летать на курорты самолётами, а не тарахтеть месяц на лошади.
– Я старался, а ты опять недоволен.
– Надоело! Понял? Надоела мне седая старина. Хочу современную цивилизацию.
– Современную, говоришь? Есть один вариант. Как тебе Европа 21-й век?
– Вот, можешь же подобрать, когда захочешь. Полетели!
– Хочу сразу предупредить, что имеется один нюанс.
– Да ладно, на месте разберёмся.
– И всё же! Твой реципиент – представитель ЛГБТ, причём, в этом деле он «дама». В общем, Саня, чего там долго говорить, полетели!
– Подожди, подожди! Куда ты так торопишься? Если подумать, то в 18-м веке есть своя романтика – дворяне, прекрасные дамы, императорские балы.
– Зато нет цивилизации. Всё, Санёк, хватит нудить, полетели. Оформлю тебя по-быстрому и пойду смотреть кино с твоим участием. Или решил остаться?
– Ангел, дружище, знаешь, я всё-таки решил остаться.
– Сам не знаешь, чего хочешь! Я уж представил себе, как ты в новый образ входить будешь. Ты же рядовым участником не останешься, обязательно в передовики выбьешься.
– Умеешь ты убедить в правильности выбора. Ладно, брат ангел, спасай меня, а то, похоже, что гардемарин окончательно захлебнулся.
Неведомая сила подбросила меня вверх, и я вынырнул на поверхность моря. Надо мной нависал борт парусной шхуны, на палубе которой столпились гардемарины, кадеты, матросы и офицеры из преподавателей. Они стали кричать и тыкать в меня пальцами:
