Проснувшись рано утром в мягкой постели в уютной спальне с окнами, выходящими на набережную Москва-реки, Адель услышала мяуканье своей любимой кошки. Это очаровательное животное звали Шанель.
Пробивающийся сквозь полузакрытые жалюзи тусклый осенний рассвет мягко охватывал стоящие на подоконнике орхидеи, развесившие многочисленные гроздья цветков, образующих изящные арки. Дверь, ведущая в спальню, была прикрыта, и в проеме виднелись слегка задернутые прозрачные шторы соседней гостиной, где на светло-бежевом диване сидела кошка и, всем своим экстерьером и мастью, походила на знаменитую кутюрье, а на фоне смоляно-черной гладкой шерстки, сплошь покрывающей её грациозное тело, на грудке красовалось белое круглое пятнышко, напоминающее брошь из коллекции бижутерии Коко.
Шанель, спрыгнув с дивана, направилась к постели своей хозяйки. Адель подняла голову с подушки, потянулась, откинула одеяло и села на край кровати, пытаясь надеть стоящие рядом бордовые бархатные тапочки, но кошка уже легла на них сверху, заигрывая с пушистыми помпонами. Адель почесала её за ушком, погладила по теплому животу и сказала:
– Доброе утро, мадам!
Та окинула томным взглядом комнату и, ещё раз мяукнув, пошла на кухню, будто приглашая хозяйку к завтраку.
Адель встала, посмотрела на себя в зеркало, убедившись, что ей к лицу бордовый цвет ночной рубашки, и выглядит она, несмотря на ранний час, превосходно. Машинально она взглянула на висевшую рядом с кроватью фотографию своей бабушки, в честь которой её назвали.
Бабушка была adorable française (фр., прелестной француженкой) и в начале ХХ века жила в Париже, где танцевала в балетной труппе Гранд-Опера с известным балетмейстером Сержем Лифарем.
В те годы секретаря посольства Германии Эрнста пригласили в Парижскую оперу на премьеру балета «Икар». Увидев хрупкую балерину на сцене, молодой дипломат был очарован и отправился с цветами за кулисы. Так и познакомилась бабушка со своим будущим мужем.
«Meine liebe Аdа» (нем., моя милая Ада), – назвал он её на немецкий манер.
