Солнце припекало сквозь распахнутое витражное окно, заставляя жмуриться от яркого света. Я рассеянно следила взглядом за большой черно-желтой бабочкой, неосмотрительно присевшей отдохнуть на оконную раму, и теперь медленно прикипающей к раскалившемуся на солнце дереву. И как ее, бедолагу, занесло на территорию Университета…
– Йель, ты скоро? – в очередной раз нетерпеливо позвала в открытый дверной проем.
– Скоро, скоро… – невнятно донесся из глубины помещения высокий девичий голос.
Оттуда, из кабинета университетского ключника, доносились и другие приглушенные голоса. Они то тихо и монотонно бубнили, пытаясь кому-то что-то втолковать, то сердито повышались, и тогда в них явственно слышалось раздражение. Наконец в коридор из кабинета выскочила Йель и в сердцах захлопнула скрипучую деревянную дверь.
– Нет, ты представляешь?! – обернулась она ко мне, все еще зримо напряженная, словно натянутая струна суарилла. – Этот жмот содрал с меня три – целых три! – сребреника за то проклятое пятно на обоях! Мол, таких обоев на складе уже нет, придется к следующему учебному году переклеивать наново всю комнату! Да разве ж это была моя вина, что проклятая змеежаба взорвалась?! Кто же знал, Астарот побери, что у нее как раз период линьки?!
– Да ладно тебе, – рассеянно отозвалась я, все еще сочувственно наблюдая за вяло подрагивающими красивыми черно-желтыми крыльями. – Лучше вспомни, сколько последствий твоих экспериментов так и остались ему неизвестны. Можешь даже не сомневаться – уж эти-то три монеты ты Университету точно задолжала.
Следовало признать, что определенная доля вины Йель в возникновении данного конкретного пятна все же имелась – надо было тщательнее изучать конспекты, прежде чем браться за приготовление сложных зелий. Вынужденная на правах старосты группы время от времени помогать престарелому ключнику в хозяйственных делах общежития, одно я знала наверняка – уж кто-кто, а старик Дорн лишнего со студентов никогда не брал. Тем не менее Йель была моей лучшей подругой и соседкой по комнате на протяжении всех четырех лет учебы, и потому спорить с ней не хотелось. Тем более сегодня.