…В «Глобал-индастри» четверг был подобен взрыву на солнце.
Зашивались сметчики, закрывая подряды, в кабинете главного инженера стоял ор, сопровождающийся выбросами протуберанцев, а под дверью, вжавшись в кресла, ждали очереди зашуганные подрядчики.
Сама не своя, Ксения пронеслась под камерой наружного наблюдения, когда минутная стрелка, вздрогнув, прыгнула на девятку и проглотила ее.
Менеджеры были в сборе, каждый уже деловито отстукивал что-то на клавиатуре, только лупоглазенькая, прозрачная, как папирус, Танечка встретила начальницу испуганным взглядом:
– Ксения Глебовна, вас спрашивал Мишустин, – громким шепотом сообщила она. Перед главным Танечка по неведомой причине цепенела.
Ксения кивнула и шмыгнула в «аквариум», как называли свои просвечивающиеся кабинеты «глобальщики», – она числилась вторым замом в частной строительной фирме.
Приткнув сумку на подоконник, на ходу схватила трубку от внутреннего телефона и набрала приемную.
– Зинаида Алексеевна, здравствуйте, это Баркова. Не знаете, зачем меня искал Александр Иванович?
– Здравствуйте, Ксения Глебовна. Здесь Явкин, у него какая-то неразбериха с комплектацией. Или с оборудованием.
С губ Ксении сорвалось проклятье. Снова этот навязший в зубах отдел снабжения.
– Понятно, – процедила она, – а Ерохин там?
– Уже ушел.
– Хорошо, сейчас буду.
Ксения прикрыла веки. Глаза резало, но не от слез (слезы тугим комком стояли в горле) – давление, наверное, подскочило. Пока ехала на работу, старательно рыла в памяти яму и заталкивала в нее утреннее происшествие. Происшествие сопротивлялось, в яме не помещалось, торчало всеми подробностями.
…Утром Ксения Баркова возвращалась с пробежки по парку, пребывая в приятных размышлениях о скором отпуске и о своем близком друге Никеше Рассветове – инструкторе по фитнесу.
Из-за горизонта выползало нестерпимо яркое солнце, к заборам жались густые, насыщенные тени, о чем-то шушукалась молодая листва, ссорились воробьи – начинался обычный июньский день.