Глава 1. По просёлочной дороге шёл я молча. Сказать было нечего
– Ыыыиии… еееааа… ааааееееыыыы…
Адские звуки продирались сквозь голову, набитую ватой. К ним присоединился стон. Звуки ада стали разборчивее.
– Быыиии… беееее… неееаааа…
Что может быть хуже похмелья? Только просыпаться с похмелья под звуки… Вот под такие звуки…
Я села на кровати. Ну как села – попыталась. Комната предательски качнулась. А если виски сжать – вращение прекратится.
Вертолёты, вертолёты… Эх, мама, а я лётчика люблю…
– Быыыылиии белеее снегааа сваааадебные цветыыыы. Мнеее ууууулыбалсяя тыыы…
На этом месте я, простите, сблевала. Ничего личного, чисто физиология.
Полегчало.
Потом по плану были душ, чайник с зелёным чаем и сигареты.
На последнем пункте вышел облом.
Я смяла пустую пачку. Какая сволочь вчера весь зелёный чай скурила? И все сигареты?
Может, на балконе что осталось?
Хмурясь на раннее, но яркое июньское солнце, я вышла на балкон. А оттуда грянуло бодро:
– Чистый букет надежды, свадебные цветы!
А не поблевать ли нам с шестнадцатого этажа?..
Представьте себе, что на часах десять утра субботы. И у вас с похмелья трещит голова. А голова трещит потому, что вчера вы самым свинским образом нажрались. А нажрались вы потому, что вчера отмечали с подружками свой развод. Ну как развод… без штампа, конечно, развод. Так и брак был такой же – гражданский. Но полтора года вместе прожили. Ярик даже электрический гриль купил, хозяйственный шо песец. Этим грилем я его вчера чуть не зашибла, когда выгоняла из своей квартиры.
Нет, тут сейчас не будет никакой душещипательной истории про мужскую подлость, и что я застукала его в постели со своей ближайшей подругой. Подруг у меня две, обе – огонь, и Ярика они на дух не выносили. Было за что, если рассудить здраво. Ни кожи, ни рожи, простите. Ни характера, ни денег – если уж совсем начистоту. Зачем я его пригрела, – а по версии подруг, именно так дело и обстояло, – сама не пойму. Наверное, чтобы было к кому приходить вечерами. И к кому прижиматься ночами. Да-да, тут можно вспомнить фразу про «стакан воды подать», но мне до этого далековато, я надеюсь. Всего двадцать семь, жить еще и жить до стакана. Но уже без Ярика.