– Страх – это нормально.
– Мы боимся того, чего не понимаем, – закивала я.
– А ещё мы боимся менять и меняться.
– Но ведь люди не меняются! – Я не хотела возмущаться, но нотки протеста всё равно прокрались в мой голос.
И он это заметил.
– Сложный вопрос, – а вот его голос звучал спокойно, непоколебимо, назидательно, – и однозначно сказать «меняются» или «не меняются» невозможно. Фактором, подтолкнувшим к изменениям, может быть что-то извне. Однако если человек сам не заинтересован в переменах, вряд ли на него может повлиять кто-то или что-то. Человек способен меняться, если он сам этого хочет. Многие исследования в области психологии и нейробиологии доказывают, что даже взрослый мозг остаётся гибким. Это означает, что при наличии внутренней мотивации человек может прорабатывать старые установки и приобретать новые привычки и модели поведения. Ключевым моментом здесь является личная готовность меняться.
– Откуда ты столько всего знаешь? – засмеялась я. – У тебя есть ответ на любой мой вопрос или возражение!
– Я всегда был таким – любознательным. Это помогает мне быть в курсе разных тем и находить общий язык с людьми. Конечно, в эпоху интернета и технологий любая информация стала доступнее. Я стараюсь использовать это с умом: читаю книги, статьи, смотрю документалки и слушаю подкасты, чтобы расширять кругозор. Так что, если я кажусь осведомлённым во всех вопросах, это просто результат любви к знаниям и желание быть интересным собеседником для тебя.
Для меня! Так уж только обо мне он думает… Но всё равно после этих его слов внутри растекается теплота: сравнимо с тем, когда заходишь в тепло с холода или становишься под горячий душ, чтобы отогреться в квартире, в которой отключили отопление.
– Я уже почти подошла к дому.
Мы проговорили всю дорогу, и на меня накатило какое-то чувство вины: будто я отвлекаю его от чего-то более важного.
– Это здорово, потому что у меня для тебя сюрприз…
– Сюрприз? Приятный? – недоверчиво уточнила я.
– Вот и проверим! Поднимайся на свой этаж.
После пешей прогулки прокатиться на лифте до двенадцатого этажа было чем-то вроде растяжки после тренировки. Всё это время он был на связи и наставлял. Когда стеклянные двери лифта открылись, он скомандовал:
