Звонок в дверь застал меня врасплох. Сдёрнув одеяло, я села и, сонно потирая глаза, нащупала ногами тапочки. Взгляд зацепился за висящие на стене часы. Девять двадцать. Пожалуй, и вправду пора вставать. Вчера засиделась за составлением речи для презентации и вот результат – пол-утра проспала. Обычно я более организована и встаю в шесть тридцать вне зависимости от того, рабочий это день или выходной.
– Только не говори, что опять будешь работать! – выпалила влетевшая в квартиру Лизка – подруга детства и, по совместительству, с некоторых пор соседка. – И так уже в девках засиделась! Тебе двадцать четыре!
– Вот именно! Не время прохлаждаться, если хочешь сделать карьеру. Ты же знаешь, в декабре у меня очень важное событие…
– Да, да, представление твоего проекта и бла-бла-бла… – передразнила меня подруга, по-свойски направляясь ко мне на кухню. – Кать, это будет в декабре! Сейчас ноябрь, и что символично – двадцать третье, а это значит…
– Что остаётся всё меньше времени на подготовку, – вздохнула я, понимая, что ещё как минимум полчаса придётся выслушивать нотации, новаторские идеи по реорганизации моей личной жизни и тому подобное.
Лизку я люблю, но порой она излишне… В общем, иногда её слишком много на одну единственную меня. И как всегда эти её обострения заботы и внимания к моей скромной особе приходятся именно на то время, когда его, того самого времени, совершенно нет. Прямо как сейчас. Другим подобное поведение не прощалось, да и не допускалось, но не ей. Шесть лет назад, на моё восемнадцатилетие, я внезапно потеряла всех родных. Отец, мать, бабушка, все они в одночасье погибли, попав в автокатастрофу. Единственным близким и дорогим человеком, для меня осталась Лизка, которая заменила мне семью.
– Не-е-ет, дорогая, – включая чайник, помотала головой подруга. – Это значит, что всё довольно символично: тебе двадцать четыре, а завтра двадцать четвёртое ноября.
– И что? – уставилась на неё я, искренне недоумевая, какая тут связь, кроме цифр.
– Завтра день Свято Доли!
– Свято что, прости?
– Праздник Богини Судьбы, – подкатив глазки, произнесла Лиза таким тоном, будто прописную истину глаголила.
