Я стояла и смотрела безжизненным
взглядом в небольшое окно, расположенное на самом верху башни. То, что я видела
за пределами замка, было крайне неутешительным. Мою родную крепость осаждали,
причём давно и довольно успешно. Боевые припасы таяли на глазах, впрочем, как и
силы людей.
Мееринцы никогда не были воителями,
мой народ всегда славился любовью к искусству, тягой к прекрасному, хорошим
слухом и утонченной красотой. Война и драки едва ли входили в число наших
достоинств, и то, скорее чисто номинально, как очередное искусство, которое
можно красиво показать в уличном представлении и только.
И хотя мы жили в самом сердце
империи, среди многочисленных воюющих друг с другом княжеств, нас никто не
трогал, всегда обходили стороной. Моему отцу, лорду Уиттелу, как правило, везло
в последний момент задобрить соседей тем или иным даром, подношением или
выгодным сотрудничеством. Ведь мееринцы ко всему прочему издавна создают лучшие
ткани в империи, наши украшения как произведения искусства, и я без ложной
скромности могу заявить, что мой народ - отличные умельцы и прославленные
мастера своего дела.
И теперь я была вынуждена наблюдать
сожженные деревни за пределами замка, наблюдать толкущихся в наших, пока ещё не
павших, стенах растерянных беженцев, которые смотрят на меня и не понимают, как
же так!? Как так получилось, что их любимый лорд Уиттел не смог уберечь их от
ужасов войны.
А все потому, что в этот раз нашим
врагом стало не мелкое княжество по соседству, от скуки и тщеславия ради
тешащее свое эго. Нет.
-
Дочь моя, вот ты где, - в мой пункт
наблюдения вошёл отец, тот самый лорд Уиттел.
-
Да, папенька, стою, смотрю на
происходящее.
-
Ох. Зря ты тут. Пошла бы, укрылась в
святилище вместе с другими женщинами и детьми.
-
Я не смогла быть с ними, отец.
Просто не выдержала. У них такой потерянный вид, и каждая, каждая! Отец,
смотрит на меня с немым вопросом и надеждой, словно считает, что мне под силу
прекратить это безумие. Я позорно сбежала. Прости, папа, ты вырастил трусиху.
-
Не надо, дочь моя, не вини себя.
Если кому-то и быть виноватым, так это только мне. На меня надеялся народ, все
ожидали, что я смогу наладить мир с помощью дипломатии, как это обычно бывало.
Пресвятая богиня, да у нас даже стражники много лет толком не держали в руках
оружие! А что говорить о простых людях. И теперь они все гибнут. Моё больное
сердце не выдерживает смотреть на это.
