Графство Корнуолл. Порт Хэвен. 1932 год.
Розовый мяч подкатился к инвалидной коляске. За кустами послышалось тихое детское переругивание, и на поляну осторожно вышла девочка лет десяти. Она бегло осмотрела место, и глаза ее невольно распахнулись, увидев, где ее игрушка оказалась.
– Джейн, не подходи к нему, он больной, – раздался голос сестры, выглядывающей поодаль.
Мальчик-инвалид явно услышал обидные слова, но не подал виду.
– Эй, – тихо позвала Джейн. Ответа и реакции не последовало. – Эй! – девочке не нравилось, что её игнорировали.
– Меня зовут Харви, а не «эй», – голос его был спокоен и безэмоционален. – И вы сейчас на территории нашего дома. Можешь забрать свой мяч и уходи.
Джейн молча подошла к нему. Харви искоса наблюдал за ней, но стоило ей посмотреть на него, как он перевел взгляд. Она уже собиралась заговорить с ним, но тут услышала голос матери, зовущий их на обед. Нехотя она подняла мяч и, под брюзжание сестры, скрылась в живой изгороди.
Графство Корнуолл. Труро. Зима 1947 года.
Звон будильника раздался в маленькой квартирке на втором этаже старого английского дома. Джейн Фэйт приподнялась на кровати и посмотрела в небольшое окно, за которым все еще стояла ночь. Потянувшись и зевнув, она, как обычно, взяла фотографию в серебряной рамке со столика и поцеловала изображение. Это единственное, что осталось в память о родителях, погибших от бомбардировки госпиталя нацистской Германией. И мать, и отец были врачами, и оба до последнего помогали пациентам, выводя их из разрушенной больницы. Но один снаряд был особо меток.
Письмо о гибели родных застало ее в пригороде Лондона, где она ухаживала за ранеными после вражеских авианалетов.
С тех пор прошло пять лет.
«Как хорошо, что я больше не вижу сны», – горькая мысль промелькнула в светловолосой головке.
Поеживаясь от холода, девушка соскочила с кровати и зажгла масляную лампу. Мягкий дребезжащий свет озарил комнату. Быстро одевшись, Джейн умылась ледяной водой и поставила чайник, голова ее была занята письмом сестры, что приезжала через несколько часов.
С момента отправки их в Лондонский пансионат Анна отдалилась от нее. Хотя это началось, пока еще был жив Харви. Чувство утраты, которое она испытала, потеряв друга, нахлынуло так же, как и четырнадцать лет назад. Харви Хоуп. Невольная слеза скатилась по худой щеке.
