Огонь был везде. Он обнимал Фэтана за плечи, жег его щеки, щипал за обнаженные запястья, пожирал изнутри. Все правильно: маг Огня да от огня и погибнет. Пламя ревело, кричало, и Фэтану казалось: он понимает, что именно огонь хочет ему сказать.
Желтые всполохи касались его груди, будто ласковые ладони любимой женщины… знать бы еще, как именно выглядит любовь.
Лба коснулось что мокрое и холодное, отчего он захотел закричать, потому что все остальное тело пожирало пламя. Изнутри и снаружи.
– Тихо-тихо-тихо, – услышал он чей-то голос.
Пламя отступило. Затаилось, превратившись на миг в ослепительно-белую вспышку.
– Ты сильный, – продолжал голос. – Сильный, сражаешься. До сих пор сражаешься. Может, и победишь…
Победит? Зачем ему побеждать? Он уже победил. Он вошел в Хэрн в составе победоносной армии. Он сжег деревню своей магией, ибо так повелел Король. Он наказал огнем ее жителей. Наказал за то, что они слишком долго сопротивлялись.
Холодное и мокрое исчезло с его лба. А затем появилось снова.
– Как ты думаешь, он в сознании, Ши? – это второй голос. Звонкий, как сотня маленьких серебряных колокольчиков.
Фэтан подумал, что этот голос наверняка принадлежит чудесному существу. Сказочному и прекрасному.
– Мне все равно, – а вот этот голос, первый, точно принадлежит какой-нибудь старухе: дряхлой, с растрепанными седыми волосами и уродливой бородавкой на носу.
Лоб, на котором лежало что-то холодное и мокрое, пронзила острая боль, и Фэтан начал понимать, что именно происходит.
И вспоминать.
Он действительно дал волю своему дару. Дал своей Стихии разгуляться. Он слышал крики паники, но бегущих от пожара крестьян было приказано не трогать. Они должны были быть наказаны не только и не столько огнем, а разрухой, которая после огня останется. Он слушал стоны отчаяния, безумный плач женщин и детей, бегущих мимо.
Он знал, что сегодня никто из селян не погибнет, потому что таков был приказ Короля.
Но они попрощаются с жизнью потом, когда наступит зима, ведь нормальный кров за оставшиеся до холодов три месяца не построишь.
Жестоко.
Но жители Хэрна должны были быть наказаны за свое упрямство.